Александр Широкорад - Давний спор славян. Россия. Польша. Литва [с иллюстрациями]

Так или иначе, но к 1015 г. Святополк был если не правителем Киева, то по крайней мере соправителем своего отца. [10] Существует версия, что Святополк был сыном не Владимира, а убитого им брата Ярополка, т. е. племянником. Однако достоверных подтверждений этой версии нет. Надо сказать, что перед смертью Владимира на Руси творился бардак, или беспредел, — кому как нравится. Например, после смерти в 1001 г. Изяслава Владимировича, посаженного отцом в Полоцке, полоцким князем-наместником был назначен не следующий по старшинству брат, как было принято тогда и в последующие 400 лет на Руси, а сын Изяслава юный Брячислав. Это свидетельствует о фактической независимости Полоцкого княжества от Киева. Затем и Ярослав Владимирович в Новгороде отказался платить дань Киеву. Там начинают готовиться к походу на Новгород. Но 15 июля 1015 г. Владимир умер. Естественным возможным преемником Владимира был Святополк — старший из его сыновей, то есть законный наследник престола.

И тут, согласно русским летописям и «Сказанию о Борисе и Глебе», начались абсолютно необъяснимые события. Полоцкое и Новгородское княжества отделились от Киева и стали готовиться к войне с ним. Значительная часть князей Владимировичей (Мстислав — князь Тмутараканский, Святослав — князь Древлянский и Судислав — князь Псковский) держат нейтралитет и не собираются подчиняться центральной власти. Лишь два младших по возрасту князя — Борис Ростовский и Глеб Муромский — заявили, что готовы чтить Святополка «как отца своего».

А Святополк начал свое правление с убийства… двух самых верных и единственных вассалов — Бориса и Глеба. При этом оба князя вели себя более чем нелепо. Оба знали, что Святополк послал к ним убийц, и попросту ждали их, распевая псалмы, то есть фактически стали самоубийцами. Чем, например, отличается покорное ожидание убийц от стояния на железнодорожных путях в виду приближающегося поезда? А ведь христианская Церковь осуждает самоубийц.

Тайна была раскрыта норманнским скальдом в «Саге об Эймунде». [11] Подробнее см.: Широкорад А. Б. Северные войны России. Москва — Минск, 2001. С. 25–35. Эймунд был командиром наемной варяжской дружины, служившей у Ярослава Владимировича, вошедшего в историю под именем Ярослава Мудрого (ок. 987–1054). Согласно саге, Борис (Бурислейф) [12] Так он именовался в «Саге об Эймунде». верно служил своему сюзерену киевскому князю Святополку и водил рати печенегов на Ярослава. Летом 1017 г. печенеги под командованием князя Бориса ворвались в Киев, но увлеклись грабежами, и варяги Эймунда выбили их из города. Следующим летом Борис опять идет с печенегами к Киеву. Тогда Эймунд обратился к Ярославу (Ярислейфу): «Никогда не будет конца раздорам, пока вы оба живы». Ярослав оказался действительно «мудрым» и хитро ответил: «Я никого не буду винить, если он (Борис) будет убит». Эймунд выполнил приказ своего князя и убил Бориса. Об убийстве Глеба достоверных данных нет. Предполагается, что он был сторонником Ярослава и убили его свои — муромские подданные.

В 1054 г. умер Ярослав Мудрый, и на Руси вновь начались большие усобицы. Естественно, что о событиях 1015–1018 гг. все давно забыли. Этим и воспользовался князь Изяслав Ярославич, чтобы в 1072 г. канонизировать Бориса и Глеба как невинно убиенных злодеем Святополком Окаянным.

Как уже говорилось, история убийства варягами Бориса и весь варяжский вектор гражданской войны на Руси 1015–1025 гг. приведены в книге «Северные войны России». Здесь же я остановлюсь на польском векторе этой войны.

Осенью 1016 г. князь Ярослав Владимирович (Ярислейф) с помощью варягов разбил у города Любеч войско печенегов под предводительством Бориса Владимировича (Бурислейфа) и вскоре овладел Киевом. Борис бежал к печенегам, а князь Святополк — в Польшу, к своему тестю Болеславу Храброму. При этом его жена стала добычей Ярослава.

Однако Болеслав был поглощен борьбой с немцами, и судьба дочери и зятя его мало волновала. Поэтому он решил немедленно завести дружбу с победителем. Мало того, вдовый Болеслав предложил Ярославу Владимировичу скрепить союз браком с его сестрой Предславой. «С лисьим коварством» (по словам Титмара Мерзебургского) Болеслав одновременно вел переговоры с германской знатью и отправил сватов к Оде, дочери мейсенского маркграфа Эккехарда в Саксонии.

Ярослав же, овладев Киевом, считал себя непобедимым и грубо отказал Болеславу в союзе как политическом, так и брачном. Мало того, Ярослав в первой половине 1017 г. отправил послов к германскому императору Генриху II, чтобы заключить наступательный союз против Польши. Генрих обрадовался русскому посольству, и в том же году была организована первая русско-германская коалиция против Польши. Кроме Руси и Германии в коалицию вошли чешский князь Олдржих и племя язычников-лютичей.

Болеслав Храбрый решил бить врагов поодиночке. Войско его сына Мешко, будущего короля Мечеслава II (г. пр. 1025–1034), вторглось в Чехию и, пользуясь отсутствием Олдржиха, разорило страну.

Германо-чешское войско осадило польскую крепость Нимч, но вскоре было вынуждено отступить в Чехию. Болеслав предложил Генриху начать переговоры о мире и 1 октября 1017 г. отправил послов в город Мерзебург, где находилась ставка императора. Переговоры затянулись, и лишь 30 января 1018 г. в городе Будишине (Баутцене) был подписан мир между Польшей и Германской империей. Польша получила земли, принадлежавшие ей еще до начала войны 1015–1017 гг.: Лужицкую марку и Мильско (земли мильчан). Однако если раньше Болеслав владел ими на правах имперского лена, то теперь они прямо включались в состав Польского государства.

Генрих дал согласие на брак Болеслава с Одой. Бракосочетание состоялось с фантастической для того времени быстротой — всего через четыре дня после заключения Будишинского мира.

В 1017 г. Ярослав с войском двинулся к Берестью (нынешнему Бресту). Город Берестье к 1015 г. входил в состав Туровского княжества, и там могли находиться как русский гарнизон, преданный Святополку, так и польское войско. Взял ли Ярослав Берестье или нет, неизвестно, но хронист Титмар Мерзебургский кратко написал, что Ярослав, «овладев городом, ничего [более] там не добился». Итак, войско Ярослава вернулось назад. Возможно, это было связано с приходом печенегов, ведомых Борисом Владимировичем.

Летом 1017 г. Болеслав двинулся с войском навстречу Ярославу. Помимо поляков у него было 300 наемных немцев, 500 венгров и 1000 печенегов. С поляками шла и русская дружина Святополка.

Рати встретились 20 июля 1017 г. на Волыни, на реке Буг. Два дня противники стояли друг против друга и начали обмениваться «любезностями». Ярослав велел передать польскому князю: «Пусть знает Болеслав, что он, как кабан, загнан в лужу моими псами и охотниками». На что Болеслав ответил: «Хорошо ты назвал меня свиньей в болотной луже, так как кровью охотников и псов твоих, то есть князей и рыцарей, я запачкаю ноги коней моих, а землю твою и города уничтожу, словно зверь небывалый».