Павел Гейцман - Смертоносный груз 'Гильдеборг'

Я вздрогнул. Это было бы ужасное преступление, и виноват в нем - я.

Осторожность! Я отвел взгляд от газетных страниц и осмотрелся. Будничный шум вокзального зала. Грязные плитки пола, кругом слякоть и вода. Никогда я не был в Африке, никогда не служил на "Гильдеборг"! Я параноик сошел с ума. В каждом пытаюсь распознать своего убийцу.

Вокзальное радио сообщило о скором Гамбург - Бремен - Утрехт Амстердам. Я погрузился в поток пассажиров и пробивался по переходу к платформе.

Подходящий случай исчезнуть бесследно. Но напрасно успокаивал я сам себя, я был охвачен страхом.

Скорый громыхал по зеленой плодородной низменности. Фруктовые сады и поля. Я тупо смотрел из окна на фермерские усадьбы. Последний раз я ехал так с Гутом, ничто не изменилось с того времени, местность вокруг, события остались теми же.

Навещу Августу, и конец, хватит! Перейду Рубикон! Как порядочный буду топать по утрам к либеньским судоверфям. Директором, вероятно, меня не сделают, но сваривать могу там так же, как и здесь. С меня хватит. О головокружительных мечтах речь уже давно не идет. Есть вещи главные и второстепенные, незначительные и большие. Я из-за тех, второстепенных, не видел главные. И только теперь, когда дело идет о моей жизни, вслепую определяю их размеры.

Я скользнул взглядом по лицам в купе. Почти пусто, кто сейчас ездит поездом. Могу ли я себе позволить поспать? Я уткнул голову в пальто и в кармане ощутил вес пистолета. Надо от него избавиться, теперь он мне уже не потребуется. При случайном контроле меня могут арестовать за незаконное ношение оружия.

На улице безнадежно лил дождь, затяжной холодный дождь. Снова я стоял под окном бунгало на окраине Уанки и трясся от холода. Корнелия, бледная и сокрушенная, жалась к стене. Ожидание!

Я попытался воскресить в памяти лицо Августы, но оно куда-то исчезло, ускользнуло. Осталась только неясная плоскость. Я не мог себе представить собственную жену. Эти два слова звучали для меня нереально и чуждо. Они уже давно потеряли содержание, не имели формы, ничего не выражали. Неожиданно мне пришло в голову, что она, скорее всего, за меня получила пенсию, что она, собственно, вдова... Вот будет неожиданность, когда я восстану из мертвых!

Я спрятал лицо в воротнике пальто и засмеялся. Я, по правде говоря, списан в расход. Ведь судно исчезло в открытом море. Как просто меня может любой убить и закопать. Никто меня не хватится, для мира я давно уже не существую.

Приступ веселья прошел - чему я мог смеяться?

Экспресс неутомимо мчался по равнине, поросшей сочной зеленью. Черно-белый скот. Равнина тянулась почти до самого моря. Капли дождя дробились об окна, и поток воздуха срывал их обратно. Дрожащие водоросли. Возможно, что я тут - в безопасности. Две женщины неопределенных лет и старый мужчина с трубкой. Я наблюдал за ними через щелку между концами воротника пальто. Мне вдруг снова захотелось очутиться среди саванны, разбить лагерь в высокой траве и приготовить душевой баллончик.

Почти в полночь я вышел на главном вокзале Амстердама. Запах моря и кашляющий звук буксирных судов с Эйсселмерского залива, забегающего глубоко в город. Здесь никогда не спят. Это особенный город. За окнами витрин дремлет архаичное семейное спокойствие, а на набережной - весь мир. Море сливалось с дождем прямо перед глазами. Когда я тут выходил впервые, я был очарован. Теперь я только прошел вдоль рядов такси, выбрал себе последнее, которое как раз возвращалось. Для уверенности - никогда не знаешь, что может случиться.

Хорошо еще, что название улицы я не забыл. Некоторые названия всегда живут в памяти.

- Без объездов! - сказал я неприветливо, как только заметил, что таксист хочет повозить меня по городу. Он немедленно вернулся на нужный перекресток. Было самое время, если я хотел ее застать еще в "Де-Пайпе". Через минуту закончится полночный номер.

В начале Nieuwe Doelenstraat* я дотронулся до плеча шофера: "Здесь!" Машина бесшумно остановилась. Порядочные люди уже спали. Только холодные вспышки неона и очертания запотевших окон. Отсюда дойду пешком!

------------ *Новый проспект Доелена (голл.). -----------

Все еще сильно лил дождь, вероятно, сильнее, чем днем. Тяжелая туча выходила прямо из моря, ползла по крышам домов. Я поднял воротник пальто, засунул руки в карманы и торопливо зашагал. Фары такси осветили вдали зеркально-мокрую проезжую часть. Другой мир, искусственный. Город в стеклянной бутылке. Улица была пустой, только ряды оставленных машин.

Но я не пошел прямо к сияющему входу в "Де-Пайпе". На перекрестке я свернул влево, чтобы обойти весь блок и попасть к заднему ходу для служащих.

Тут было тихо и пусто. Все приметы столицы исчезли, темно-зеленый канал, перерезанный мостками, окаймлял улицу, из спящих домов смотрели минувшие столетия. Я замедлил шаг, на меня дышало волшебство былого века, увядающий аромат прошлого. Здесь я не должен бояться. Только потухшие глаза автомобилей.

Я прошел через проезд между домами и через мощеный двор до длинного коридора в противоположном крыле. Служебные помещения, раздевалки и склады. Оттуда-то я услышал аплодисменты. Августа стояла сейчас перед зрителями.

Я глубоко вздохнул, открыл стеклянные двери и направился в дальний конец коридора. Туда каждый день спешила Августа на работу. Неожиданно на меня обрушился град воспоминаний. Как она меня, интересно, примет? Ведь мы были супругами, разве можно это забыть?

Я остановился перед одной из дверей и внимательно осмотрел ее. На ней не была ни номера, ни визитки, просто-напросто обычная дверь. Я тихо постучал и заглянул внутрь. Зрители все еще аплодировали. Это было здесь. Знакомое зеркало, столик и шифоньер, запах пудры и духов, не исчезающая вуаль сигаретного дыма.

Я вошел. На стенах фотографии танцовщиц, всех, которые здесь перебывали. Последней была Августа. Я улыбнулся. Так это она? И ее лицо я забыл. Я снял с кресла брошенный костюм: вечный беспорядок. В чашке остатки кофе. Снял промокшее пальто и с облегчением сел.

Тихо и тепло. Еще минуту я мог спокойно все обдумать. Осмотреть вещи, которые составляли ее мир. Искусство, как и все другое...

Может быть, это искусство, не знаю. Скорее всего, заклинание человеческого рода, магические шифры пола. Аббревиатура нашего века.

Я блуждал взглядом по комнате. Здесь она жила своей жизнью, воплощала свои мечты, если имела такие. Нет, определенно имела, я знал, что имела. Только они изменились, давление жизни исказило их, блестящая политура отваливалась. Цену имеет только тройская унция.*

------------ *Международная единица веса золота. -----------

Я услышал музыку, аплодисменты утихли. Программа продолжалась. Я чувствовал, как у меня начинает резко биться сердце. Столкновение!