Андрей Буровский - Правда о «золотом веке» Екатерины

2. Если не происходит переворота, все в стране постепенно приходит в упадок и без всякой гражданской войны. Просто разваливается, и всё.

Лейбниц в свое время был уверен, что историческая судьба России — стать колонией Швеции. Что ж, это предсказание вполне могло бы и сбыться! Вряд ли в полном объеме — мало вероятно, что Швеция смогла бы оккупировать всю страну и оставить ее за собой навсегда. Но какой–то вариант шведской оккупации на части территории, оттеснения России от Балтики — вполне реальный вариант. И тогда страшно подумать, сколько десятилетий потребовалось бы России, чтобы вернуться к состоянию, допустим, 1689 года…

Такое пребывание вне европейской истории если и не ввергло бы Россию в полное небытие, то чрезвычайно задержало бы ее развитие, не дало бы реализоваться Российской империи даже как азиатской деспотии. Так, некая территория, где даже непонятно — есть свое государство или нет.

Вторжение Швеции, кстати, тем более вероятно, что при виртуальности долговечной Анны некому прислать в Голштинию за «голштинским чертушкой», и Карл Петер Ульрих становится королем Швеции. Какой из родственниц он придет на подмогу? Более близкой по крови или будет руководствоваться чем–то иным? Трудно сказать.

Вот еще исчезающе мало вероятная, но все же реальная перспектива: Карл Петер Ульрих, король Швеции, герцог Голштинии, на развалинах Петербурга присоединяет к своим титулам еще и титул императора Российской империи. И: «Вперед, мои храбрые солдаты, на Москву!», «Mit Gotts hilfe!» 1— и предсказать результат совершенно невозможно. От замирения кровавых ошметков страны под шведским владычеством (и полурусским монархом, соединившим в своем титуле три короны), до нового ополчения Минина и Пожарского, повторения событий 1612 года.

В общем, куда ни кинь — ужас…

С Божьей помощью.

Возможно, читатель помнит — в 1725 и в 1727 годах обсуждалась и такая кандидатура на престол, как Елизавета. Что, если бы она и впрямь села на престол в 1727 году? Уверен, что ничего хорошего не получилось бы. Легкомысленная, да к тому же не очень хорошо себя ведущая девчушка оказалась бы в полной зависимости от клики временщиков во главе с Меншиковым.

У Петра II Алексеевича была воля и душевные силы для борьбы — судя по всему, что мы знаем о Елизавете, у нее необходимых качеств не было.

К тому же только в годы правления Анны, под влиянием своего изменившегося положения, исчезновения Шубина и всей обстановки террора Елизавета Петровна начала хоть о чем–то думать. Та Елизавета, которая взошла на трон в 1741 году, духовно родилась в это страшное десятилетие. В 1727 году ее не было, и потому начать правление Елизаветы ДО Анны Ивановны невозможно: до Анны ее просто не было.

Этот вариант предполагает опять же — или постепенное погружение в хаос как следствие «меншиковщины», или свержение Елизаветы в пользу повзрослевшего Петра II. Опять светит гражданская война с непредсказуемыми результатами…

Елизавета умерла в 52 года и 7 дней. Могла бы она прожить не до 1761, а хотя бы до 1771–го? А еще лучше — до 1781 года?

Такая виртуальность на первый взгляд не приносит ничего нового — ведь Екатерина во многом продолжила политику Елизаветы. А к 1741 году дворянство уже знало свою силу, гвардия и поставила Елизавету на престол. Все варианты развития страны по конституционному пути уже были совершенно невозможны.

Все так, но, по крайней мере, в трех пунктах такая «виртуальность долговечной Елизаветы» сулила весьма существенные новости:

1. Постаревшая Елизавета вполне могла бы изменить характер своего двора. То есть двор вряд ли превратился бы в монастырь строгого устава, но, по крайней мере, пьянство с утра и свальный разврат могли бы и исчезнуть… или хотя бы ограничиться в масштабах.

Не принципиально? Как сказать…

2. В последние годы жизни Елизавета очень плохо относилась не только к «племяннику Петруше», но и к его жене, великой княгине Екатерине Алексеевне (будущей Екатерине II). Екатерине Елизавета Петровна особенно не доверяла, а популярность Екатерины у гвардейцев ее

очень настораживала. Уж кто–кто, а Елизавета очень хорошо знала, как важна популярность в гвардии и для чего…

Возможно, Елизавета могла если не просчитать, то почувствовать перспективу быстрого свержения Петра III, если он когда–либо и займет трон. А Екатерина ей совершенно не нравилась и ни малейшего доверия не вызывала.

Историки по–разному относятся к сведениям о дочери Елизаветы и Алексея Разумовского, которую тайные супруги спрятали за границей… Но некоторые из историков очень серьезно полагают, что и держала Елизавета свою дочку за границей в противовес Екатерине. Чтобы та знала — в случае чего есть у нее грозный конкурент.

А еще был у Елизаветы план — выставить за границу Петра вместе с Екатериной. Есть у него свое герцогство Голштинское? Есть! Он через каждые три слова на четвертое ругает все русское, хвалит все немецкое, кричит, что лучше быть ефрейтором в армии Фридриха, чем императором в России? Вот и пусть попробует, каково жить в Голштинии и иметь близкие дела с Фридрихом! Они с Екатериной плохо ладят? А это уже их проблемы.

В общем, провозглашается наследником не племянник, а внук, Павел Петрович, и уж его–то тетка воспитает в своем духе!

Напомню, что и во время переворота 1762 года на престол сажали, строго говоря, не Екатерину, а Павла Петровича… Екатерина должна была стать только регентшей, пока наследник не станет совершеннолетним.

Так что план Елизаветы Петровны был совершенно реальным, тем более — эту идею горячо отстаивали Шуваловы. Просиди Елизавета на троне до 1781 года, очень может быть, ей наследовал бы непосредственно Павел… Но не тот Павел, которого мы знаем, изуродованный вечной войной с собственной матерью и непрочностью своего положения. 26–летний наследник был бы, скорее всего, человеком с совсем другими психологическими и нравственными качествами, чем 42–летний. Судьба династии могла бы быть совсем другой! Несравненно более благополучной…

3. И еще одна сторона «виртуальности долговечной Елизаветы». Читатель вряд ли забыл, что с 1758 по 1762 год Восточная Пруссия была частью Российской империи и что Елизавета вовсе не собиралась Восточную Пруссию отдавать.

Елизавета вовсе не хотела прекращать войну с Фридрихом, а хотела как раз полного поражения Пруссии. Русская армия добивалась этого поражения последовательно и методично.

Если даже разлад между союзниками и не позволил завершить войну в 1759 и 1760 годах, положение Фридриха все равно оставалось безнадежным. В 1761 году русская армия вела военные действия непосредственно в Пруссии, взяла крепость Кольберг, — ворота Берлина, вопрос был в сроках и условиях капитуляции.