Юрий Мухин - ЕСЛИ БЫ НЕ ГЕНЕРАЛЫ! (Проблемы военного сословия)

То есть к моменту отдачи Петровым приказа, немцев ещё и близко не было в Севастополе, более того, они боялись в него входить. Но, узнав, что севастопольское начальство уже удрало, к бухтам бросились и многие солдаты в надежде, что эвакуируют и их, и тем самым рядовые защитники оставили немцам свои укрепления без сопротивления.

Особо мудрым выглядит та часть приказа Петрова, в которой он требует пробиваться в горы к партизанам. Поскольку горы и партизаны были в глубоком тылу наступающих немцев, то исполнителям этого приказа осталось всего ничего — разбить 11-ю армию немцев.

Получивший этот мудрый приказ генерал-майор Новиков тоже не лаптем щи хлебал. Посему он тут же поручил умереть за Родину (кому, узнаем ниже) и вечером 1 июля сел со своим штабом на сторожевик, но фортуна ему не улыбнулась — этот сторожевик перехватили итальянские торпедные катера и завернули его в Ялту вместе со сдавшимся в плен Новиковым.

Поскольку после этого во всех документах и воспоминаниях прекращается упоминание хоть о каких-либо командирах, то полагаю, что в ночь на 1 июля из Севастополя удрали все генералы, все командиры дивизий и полков. Хотелось бы, конечно, чтобы я в этом предположении ошибся.

Теперь о том, кому генерал Новиков поручил возглавить войска и прорываться с ними к партизанам. Вообще-то, на войне прорыв из окружения — дело обыкновенное. Скажем, осенью 1941 года войска маршала Тимошенко окружили 34-й пехотный корпус немцев. Маршал Баграмян вспоминает:

"Тогда гитлеровцы, сидевшие в мешке, решились на последнюю попытку прорваться. Они вновь собрали ударную группировку, и командир 134-й пехотной дивизии генерал Кохенхаузен повел ее на прорыв из совхоза Россошное в направлении на Кривец. Наши кавалеристы, вынужденные беречь каждый патрон, не дрогнули и стремительными контратаками рассеяли противника. Генерал Кохенхаузен был убит. Окруженных охватила паника. Они стали метаться от деревни к деревне, словно крысы в мышеловке…".

Может, Баграмян слегка и приукрашивает панику у немцев, но, скорее всего, и немецкие солдаты, оставшись без командиров, запаниковали. Но все же отдадим должное генералу Кохенхаузену — он был полководцем, а не полкопосыльцем, — он водил полки в бой, а не посылал их туда. И совершенно естественно, что именно он, полководец, повёл своих солдат на прорыв из окружения.

А вот кто водил советских солдат на прорыв из Севастополя. Теперь вспоминает фельдмаршал Манштейн:

"Заключительные бои на Херсонесском полуострове длились еще до 4 июля. 72-я дивизия захватила бронированный ДОС «Максим Горький II», который защищался гарнизоном в несколько тысяч человек. Другие дивизии все более теснили противника, заставляя отступать на самый конец полуострова. Противник предпринимал неоднократные попытки прорваться в ночное время на восток в надежде соединиться с партизанами в горах Яйлы. Плотной массой, ведя отдельных солдат под руки, чтобы никто не мог отстать, бросались они на наши линии. Нередко впереди всех находились женщины и девушки-комсомолки, которые, тоже с оружием в руках, воодушевляли бойцов. Само собой разумеется, что потери при таких попытках прорваться были чрезвычайно высоки".

Как видите, ещё долгих четыре дня уже брошенные командованием советские солдаты продолжали драться, что и заставило Манштейна в конце концов воскликнуть: "…ибо русский солдат поистине сражался достаточно храбро!" Но обратите внимание, кто у нас, в отличие от немцев, водил солдат на прорыв — не генералы, как у них, а "женщины и девушки-комсомолки" .

Да, есть от чего почесать в затылке: кормит-кормит русский народ своих генералов в мирное время, а во время войны солдат на прорыв ведут комсомолки. Умны мы, русские, сказать нечего…

Храбрые во всём храбрые

Являлась ли трусость полководцев РККА правилом? Не думаю, думаю, что она не была даже тем, что называют типичным. Думаю так, потому что иначе Советский Союз не выиграл бы войну ни при каких потерях, но поскольку эти потери всё же были непомерно велики, то трусость полководцев имела огромное значение. Мы дальше ещё задумаемся над вопросом, почему так — почему, считаясь полководцами, генералы и офицеры в РККА массово предпочитали быть полкопосыльцами: боялись водить в бой полки и стремились их туда послать из безопасного места. На эту трусость постоянно натыкаешься, читая даже не нынешние воспоминания ветеранов, выходящие без цензуры, а ещё те, подцензурные. Вот, скажем, эпизод из воспоминаний Н.К. Попеля, относящийся к началу осени 1941 года.

"Я связался по телефону с командиром полка, в котором должен был сам зачитать и разъяснить приказ.

— Какова у вас обстановка?

— Спокойно, стоим на прежних позициях… Противник ведет методический огонь.

По пути в полк настигаю хвост какой-то колонны Приказываю Балыкову:

— Узнайте, что за подразделение.

Минуту спустя Михаил Михайлович назвал номер того самого полка, в который мы ехали. Я выскочил из машины. Бойцы 'неторопливо шли по обочине. У многих в руках круги подсолнечника.

— Куда путь держите?

— То начальство знает, товарищ бригадный комиссар.

— Где начальство?

— Впереди, наверное…

Однако впереди никого не было. Я подъехал к командиру головной роты.

— Кто ведет колонну?

— Тут из дивизии был кто-то. По его приказанию мы и снялись.

— Давно?

Лейтенант посмотрел на небо, потом достал из кармана гимнастерки часы-луковицу.

— Часа полтора, от силы — два.

А с командиром полка я говорил сорок минут назад. Вот тебе и «спокойно, на прежних позициях…»

Повернул колонну обратно. Снявшиеся с передовых позиций подразделения вновь заняли свои окопы. Полк отлично дрался, когда немцы стали десантироваться на левый берег. Но командовал им уже другой командир, который хорошо видел с наблюдательного пункта свои боевые порядки, а не фантазировал, сидя в блиндаже за пятнадцать километров от передовой".

А вот эпизод воспоминаний А.В. Горбатова, уже из 1943 года: "Как только противник начал отход, дивизия форсировала Зушу на всем фронте и повела преследование. Правда, форсировав реку, полковник Червоний излишне задержался в поспешно оставленных немцами комфортабельных землянках и отстал от своих полков — мне пришлось посадить его в свою машину и перевезти туда, где ему надлежало быть. Но с тех пор он больше не пользовался моей машиной и перемещался только на своей".

Однако следует сказать, что воспоминания Горбатова в данном контексте не типичны, поскольку, повторюсь, действует принцип "каков поп, таков и приход". Этот «поп» — Горбатов вводил свои законы, а по этим законам, в частности, он сам водил в бой полки и от подчинённых генералов этого требовал: "Большую роль сыграло вошедшее у нас в правило личное наблюдение командиров дивизий за полем боя с приближённых к противнику НП; это и позволяло вводить резервы своевременно", — пишет в своих воспоминаниях «Годы и войны" А.В. Горбатов.