Юрий Мухин - ЕСЛИ БЫ НЕ ГЕНЕРАЛЫ! (Проблемы военного сословия)

В этих двух предложениях буковки русские, слова русские, я тоже русский, а понять, что написано, не могу — не способен продраться сквозь изгибы генеральской мысли. Сталин дал указание, Жуков и Ватутин его превратили в директиву, но директива получилась иная, чем… Чем что? Чем указание Сталина? Получается, что Жуков и Ватутин нарушили его указание и дали вместо него свое собственное. А не обмочились ли бы они от самой мысли об этом? Ну хорошо, они нарушили указание Сталина, но как Гареев об этом узнал? Процитировать свой вариант «директивы» он мог только из подлинного черновика указания Сталина, который исправили Жуков и Ватутин. Однако уже 30 июня 1941 г. полковники Шадрин, Москаленко и Копытцев доложили наркому госбезопасности Меркулову, что в оперативном отделе Генштаба РККА есть масса непорядков по части секретности делопроизводства, но черновики документов все же уничтожаются, хотя и «единолично» исполнителями. Приходиться думать, что генерал Ватутин спрятал этот черновик в трусы и вынес из Генштаба, чтобы генерал Гареев в своей статье мог его процитировать.

И вот ведь какая незадача: генерал Гареев блестяще цитирует уничтоженный в июне 1941 г. черновик, но не способен найти подтверждения, что приказы на приведение войск в боевую готовность были отданы за несколько дней до войны.

Он советует мне почитать Сандалова и других честнейших военачальников. А я посоветую ему почитать, что сообщил на допросе у немцев сдавшийся им в плен генерал-майор Потатурчев. Комментирует его показания немецкий историк П. Карелл:

«Генерал-майор Потатурчев, родившийся в 1898 г., которому, соответственно, летом 1941 г. исполнилось сорок три года, с усами а-ля Сталин, стал первым советским генералом, попавшим в плен к немцам. Потатурчев командовал советской 4-й танковой дивизией в Белостоке, в критической точке, где находилось ядро советской обороны на Центральном фронте. Советское верховное командование держалось о Потатурчеве высокого мнения. Он был членом партии, выходцем из подмосковной крестьянской семьи. Ефрейтором царской армии он перешел на службу в Красную Армию, где поднялся до звания генерала, командира дивизии. Его история достойна рассмотрения.

«В 00.00 22 июня (по московскому времени — то есть в 01.00 по летнему времени в Германии) меня вызвали к командиру 6-го корпуса генерал-майору Хацкилевичу, — сообщал Потатурчев в своих письменных показаниях, которые давал 30 августа 1941 г. в штабе немецкой 221-й дивизии. — Мне пришлось ждать, поскольку генерала самого вызвали к генерал-майору Голубеву, командующему 10-й армией. В 02.00 (то есть в 03.00 по берлинскому времени) он вернулся и сказал мне: «Россия в состоянии войны с Германией». — «Какие будут приказания?» — спросил я. Он ответил: «Надо ждать».

Поразительная ситуация. То, что война начнется, — очевидно. И командующий советской 10-й армии знает об этом за два часа до ее начала. Но не отдает — вероятно, не может отдать — иного приказа, кроме как: «Ждите!»

Они ждали два часа — до 05.00 по немецкому времени. Наконец, от командования 10-й армии пришел первый приказ: «Тревога! Занимайте предусмотренные позиции». Предусмотренные позиции? Что это означало? Означает ли это, что нужно начинать контратаку, к чему так долго готовили танкистов на учениях? Ничего подобного. «Предусмотренные позиции» для 4-й танковой дивизии находились в огромном лесу к востоку от Белостока. Туда-то дивизия и должна была отправиться, чтобы затаиться и ждать.

«Когда дивизия численностью 10900 человек стала менять дислокацию, то недосчиталась 500 военнослужащих. Медсанчасть, в которой числилось 150 человек, недосчиталась 125 человек. Тридцать процентов бронетехники находилось в нерабочем состоянии, а из оставшихся семидесяти многое пришлось бросить из-за отсутствия горючего».

Вот так выходило на боевые позиции ключевое в советской обороне соединение, дислоцированное в районе Белостока.

Но не успели два танковых полка и пехотная бригада из дивизии Потатурчева начать движение, как от командира корпуса пришел новый приказ: танковым и пехотным частям надо разделиться», — поражается немецкий историк.

А чему поражаться, если войсками округа командовали предатели? Ведь 4-я танковая встретила войну в Западном особом военном округе «невинной жертвы сталинизма» Павлова.

Теперь по поводу отрывка из второй статьи (вернее, по времени — первой) стратега Гареева. Тут, как говорится, видно птицу по полету, добра молодца — по соплям, а военного специалиста — вот по таким статьям.

Я не стал бы возражать против сравнения Сталина с Черчиллем или Гитлером — все же это величины одного порядка. Но с Бушем и Мейджором?!! Они же ведь в военном отношении слабее Гареева!

Но каков сам Гареев?! И Сталина учит, и Маркса, и Робеспьера, и Ленина. Все трусы, только они с Бушем «ерои».

Да, и Гитлер, и Черчилль любили попозировать фотографам, так сказать, во «фронтовой» обстановке, а Сталин не любил, ну и что из этого? Много Гитлеру помогло, что он, к радости полководца Гареева, ездил на фронт? Гарееву, если бы хватило ума, надо было бы попенять Гитлеру: «Доездился, дурак? Вон Сталин всю войну просидел в Кремле, об армии ничего не знал и не соображал, а войну выиграл!»

Но дело не в этом. Бывший работник 1-го Главного управления НКВД, охранявшего советское правительство, А. Рыбин пишет на эту тему следующее.

«В 1941–1942 гг. Сталин выезжал в прифронтовые полосы на Можайский, Звенигородский, Солнечногорский оборонительные рубежи. На Волоколамское направление в госпиталь, в 16-ю армию Рокоссовского, где осмотрел в натуре работу ракетных установок БМ-13 («катюша»), побывал в 316-й дивизии И.В. Панфилова. Через три дня после парада 7 ноября 1941 г. Сталин выехал на Волоколамское шоссе в одну из дивизий, прибывшую из Сибири. Смотрел ее боевую готовность.

…К началу июля 1941 г. немецкая группа армий «Центр» и группа «Север» стали продвигаться к Западной Двине и Днестру. К 10 июля 1941 г. Верховное командование приказало сосредоточить к этим рубежам 19, 20, 21, 22-ю армии, включая их в состав Западного фронта. Сталин выехал туда и на месте ознакомился с положением дел. Затем Сталин и Булганин выехали для ознакомления с линией обороны Волоколамск — Малоярославец. В 1942 г. Верховный выехал за реку Лама на аэродром, где шли испытания самолета. 2, 3 августа 1943 г. Сталин прибыл на Западный фронт к генералу Соколовскому и Члену Военного совета Булганину. 4, 5 августа находился на Калининском фронте у генерала Ерёменко. Все поездки Сталина на фронт находились в строжайшем секрете. Его сопровождали В. Румянцев, И. Хрусталев, А. Раков, Н. Кирилин, В. Туков, С. Кузьмичев, В. Круташев и многие другие из девятки.