Еретики, или люди, опередившие время

«А священныя правила говорят, что те, кто узнает об еретиках и не предает их князьям, и те воеводы и начальники, которые не предадут еретиков, подлежат конечной муке» [56] Санин, с. 559. .

На соборе 1490 года Геннадий требовал казни еретиков, утверждая, что разговаривать с ними нечего. Накануне собора он писал в Москву:

«Дабы о вере никаких речей с ними не плодили; токмо того для учинити собор, что их казнити — жечи да вешати… Да пытали бы на них накрепко о том, кого они прельстили… Да не плошитеся: станьте крепко» [57] Пыпин, с. 106. .

Таким образом, как явствует из свидетельства еретиков, данных без принуждения, во–первых, их показания выбивались из них пытками, а во–вторых, одним из побудительных мотивов, по их словам, заставивших Геннадия преследовать вольнодумцев, было его сребролюбие. Действительно, по существующему положению дел дома и все имущество еретиков изымались в пользу Церкви и в пользу донесшего на еретиков. Не тут ли кроется и «активное» покаяние попа Наума? Интересно заметить, что среди арестованных Геннадием большой процент составляли люди состоятельные. Кстати сказать, в 1503 году Геннадий, этот, казалось бы, оплот, столп Церкви, был лишен архиепископского сана за «мздоимство» с поставляемых им священников, а попросту говоря, за взяточничество и корыстолюбие.

Итак, какой вывод мы можем сделать, говоря о тех «обвинениях» в жидовстве, которые, как может показаться, обнаруживаются в посланиях Геннадия? Во–первых, нужно отметить, что Геннадий не являлся беспристрастным свидетелем. Напротив, он был очень заинтересован в том, чтобы обвинить взятых под стражу людей в возможно больших грехах. И методы, которые при этом использовались, вряд ли можно характеризовать как способствующие даче объективных показаний. Однако даже если и отбросить вышеперечисленные «но» и расценивать обвинения Геннадия как документ, содержащий одну лишь истину, то и тогда вряд ли мы сможем в движении новгородских еретиков увидеть жидовство. Тот факт (если это факт), что именно из среды еретиков поп Наум принес Псалтирь, переведенную обращенным иудеем и не содержащую никаких антитринитарных идей или идей, отрицающих Божественность Иисуса Христа, ничего не говорит нам об антитринитаризме вольнодумцев.

Кроме того, вызывает сомнения и сама методология расследования, принятая Геннадием. «Книжный человек тогдашней эпохи по степени и характеру своего развития мало способен был от частных случаев доходить до общих начал и возводить частные явления к общим причинам; он видел только один частный, голый факт и оценивал его по какой–нибудь готовой рутинной мерке; до причинной связи, до системы ему не было никакого дела; он признавал в современном ему антицерковном движении нечто похожее на иудейство, маркианство и мессалианство, даже саддукейство, и не обинуясь, усвоял этому движению все три названия; ему не было никакого дела до того, что сходство это может быть чисто внешним (например, соблюдение субботы — Прим. автора), и что пункты ересеучения, напоминающие древние ереси, могли проистекать совсем из других начал, чем те еретические заблуждения, названия которых он усвоял им» [58] Панов, с. 6. . Действительно, если посмотреть даже на XVII и XVIII века, на те обвинения, которые выдвигали друг против друга, к примеру, православные и раскольники, то мы увидим, как, найдя у противоположной стороны какое–нибудь несогласие со своими взглядами (например, в перстосложении), «правая» сторона находила это обусловленным сразу несколькими ересями, бытовавшими когда–то в древнем христианстве. Такими категориями тогда мыслили, и они как нельзя больше подходили для того, чтобы очернить и смешать с грязью обвиняемую сторону. Если только полемические приемы XV века не были более совершенными, чем приемы XVIII века, то перед нами налицо обвинение, построенное именно на такой логике. А в том, что эти приемы были такими же, только еще более грубыми, ежечасно убеждают нас сочинения как Геннадия, так и Волоцкого. Вот один из примеров: Иосиф прямо и определенно перечисляет по именам всех известных ему из истории еретиков и затем прибавляет:

«И мнозии иные, иже в тайне держаще ереси многи, десятисловием на жидовство учание и саддукейскую и мессалианскую ересь держаще, и многа развращения творяще» [59] Санин, с. 39. .

К сожалению, до нас не дошел самый первый документ, который Гонозов отправил в Москву с обвинениями против еретиков. Зато сохранились ответные грамоты на него митрополита и царя, по которым можно судить о характере выдвинутых Гонозовым обвинений.

«Писал еси к нам о том, — пишет митрополит Геронтий к Геннадию, — что прозябают ереси в Новгороде, хулы и поругания от священников… да и списки на тех еретиков прислал к нам, почему еси обыскивал, как они хулили Сына Божия и пречистую Его Богоматерь и ругались святым иконам, а величают жидовскую веру, а нашу православную веру хулят…» [60] Акты истории, стр. 285.

Мы говорили и будем еще говорить о степени объективности Геннадия и об используемой им и его современниками методологии, а сейчас же сделаем небольшое наблюдения относительно самого обвинения. Очевидно, что «хула на Сына Божия» может иметь здесь место (даже если Геннадий желал сгустить краски) именно в связи с «руганием святым иконам», т. е. отрицанием иконопоклонения. Если мы взглянем на другой памятник, на послание царя, то увидим все ту же монолитную триаду обвинений:

«Писал еси ко мне… о ересех и хуле на Христа Сына Божия и на пречистую Его Матерь и о поругании святых икон» [61] Там же, с. 286. .

Что же касается самих «еретиков», то они, как явствует из послания Геннадия к Иоасафу, никогда не сознавались в ереси и под клятвой утверждали, что они православные христиане (т. е. правильно славящие Триединого Бога Отца, Бога Сына и Бога–Святого Духа — таково изначальное значение слова «православие», родившегося в ходе христологических споров в IV веке). Очевидно, их стойкость и уверенность была основана на том, что они действительно были православными христианами в изначальном смысле этого слова, т. е. правильно славящими, правильно понимающими (как это было сформулировано на Никейском соборе) Божественную природу Иисуса Христа. Это подтверждается и тем, что Геннадий, в том же послании к Иоасафу отмечает, что еретики «образу Господа нашего Иисуса Христа и пречистыя Матери Его наругалися». В дополнение к ранним обвинениям Волоцкого в чистом иудаизме Геннадий обвиняет их еще и в «маркианской и мессалианской» ереси, хотя ни единого раза не упоминает, в чем же он увидел у еретиков характерные догматические черты этих ересей. Маркианство ведет свое начало от Маркелла, епископа Анкирского (около середины IV века), который учил о единосущии Сына Божьего с Богом Отцом, допускавшем совершенное их слияние. По учению Маркелла, Сын Божий не отличен от Бога Отца (так же и в савелианстве); Он всегда был в Отце как Его вечная премудрость и не имел отдельного от Него бытия. Мессалиане же предстают явными дуалистами, считавшими все материальное злым (как то делали некогда гностики), что и составляет главную сущность их учения. Это второе обвинение оказывается совершенно неуместно притянутым к разбираемой нами ереси, особенно если смотреть на догматическую сторону вопроса. Жидовствующие никогда не считали материальный мир злым, и их можно было менее всего обвинять в дуализме (взять, к примеру, их, хотя и не систематически изложенное, учение о психосоматическом единстве человека). Но то, что Геннадий обвиняет еретиков в мессалианстве, проливает свет на его логику и помогает нам проследить ход его мыслей. Мессалиане, в силу своего отрицательного отношения ко всему материальному, отрицали церковно–обрядовую пышность. То же самое делали и новгородско–московские еретики, но уже из совершенно иных предпосылок. Это, однако, не мешает Геннадию по чисто внешнему сходству идентифицировать их как мессалиан.