Владимир Трут - Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций

Началось корниловское выступление. Испугавшись, что в случае успеха Корнилов может разогнать не только большевиков и другие крайне левые политические организации, но и вообще все социалистические партии, эсеро-меньшевистские деятели призывают мелкобуржуазную демократию, рабочих и солдат к борьбе. Таким образом они надеялись разгромить становившееся опасным праворадикальное политическое движение и привлечь на свою сторону широкие слои населения и армейские подразделения. Керенский объявляет Корнилова мятежником и отстраняет от должности главнокомандующего армией. И именно в этот критический момент в столичных газетах появляется напугавшее многих сообщение о присоединении к мятежникам донского атамана. Кто был объективно заинтересован в искусственном раздувании масштабов начавшегося выступления? Конечно, лидеры социалистических партий – меньшевистской, эсеровской и большевистской. Причем большевики вполне резонно рассчитывали на то, что развернувшиеся события позволят окончательно преодолеть последствия июльских событий и официально легализовать свою деятельность. Меньшевики и эсеры же вовсю стремились показать свою революционность и решительность в борьбе с контрреволюцией, укрепить социальную базу.

К сожалению, никаких достоверных сведений относительно авторства сообщения о «выступлении атамана Каледина» исследователями не обнаружено. Нами найдено только косвенное доказательство непосредственной причастности к этому делу органов Временного правительства. В начале 20-х годов в одном из белоэмигрантских изданий промелькнула фраза о том, что о телеграмме Каледина Временному правительству газетам было сообщено через бюро печати при Временном правительстве (курсив мой. – В. Т. ) [259]. Видимо, в момент развивавшегося кризиса кто-то из членов правительственного кабинета или близких к нему структур предпринял данный маневр. Благо и общественное мнение в определенной мере уже было подготовлено к «выступлению казаков». Эти действия конечно же вели к осложнениям отношений правительства с казачьими лидерами. Но зато во много раз повышались шансы возможного привлечения на сторону Временного правительства широких слоев населения и, что было для него особенно важно, армейских подразделений, в большинстве которых наблюдалось доминирование большевистского влияния.

Характерно и поведение правительства по отношению к донскому атаману в период рассматриваемых событий. После появления сообщений о присоединении его к Корнилову Керенский лично направляет на Дон телеграмму под № 59, в которой говорилось, что Временное правительство «...отчислило генерала от должности и предало его суду» [260]. Но буквально следом в Новочеркасск приходит телеграмма под № 60, также подписанная Керенским, в которой содержалось указание задержать выполнение телеграммы № 59 [261]. А в час ночи 1 сентября на имя коменданта Новочеркасского гарнизона поступает телеграмма военного министра А.И. Верховского, где сообщается о подтверждении отстранения Каледина от должности и об его аресте [262]. 4 сентября Керенский вновь сообщил в Новочеркасск о смещении Каледина с поста войскового атамана и предании его суду, но в то же время «...решено ареста в качестве меры пресечения не применять» [263]. Налицо определенная растерянность и очевидная непоследовательность действий правительства. Один из участников тех событий впоследствии с ядовитой иронией отмечал, что «Временное правительство, без всяких оснований, руководствуясь лишь появившейся в некоторых газетах провокационной телеграммой (якобы отправленной Донским атаманом А.М. Калединым на имя Вр. Правительства), не проверив правильность сообщения, невзирая даже на то, что само Вр. Правительство (которому якобы была адресована депеша) такой телеграммы не получало, не запросив самого атамана и Донское правительство, не запросив даже своего собственного областного комиссара М.С. Воронкова ... – Вр. Правительство объявило Донского атамана изменником, предало суду, отрешило от должности... В то же время целых два военных округа – Московский и Казанский – были мобилизованы против Дона и около некоторых городов (например, Пензы) стали рыть „для защиты от казаков“ окопы» [264].

28 августа на Дону стало известно о выступлении генерала Корнилова. В этот же день в областном правлении в Новочеркасске под председательством товарища войскового атамана М.П. Богаевского созывается совместное заседание войскового правительства и областного военного комитета, образованного еще в июне на съезде делегатов воинских частей в качестве совместного органа представителей казачьих и солдатских подразделений. Председатель комитета В.А. Арнаутов настаивал на принятии решения о поддержке Временного правительства и осуждении мятежа главковерха. Однако войсковое правительство уклонилось от принятия резолюции об отношении к происходящим событиям. М.П. Богаевский говорил о необходимости воздержаться от каких-либо действий, пока события не определятся и не выяснится соотношение сил [265]. На закрытом заседании войскового правительства принимается решение о созыве Большого войскового круга [266].

29 августа областной военный комитет вынес резолюцию в поддержку Временного правительства. Аналогичное заявление делает Новочеркасская городская дума. Но войсковое правительство по-прежнему безмолвствовало. На заседании городской Думы столицы войска Донского М.П. Богаевский вновь высказался в пользу выжидательной позиции, заявив: «Вопрос ставится прямо: чья возьмет: Корнилов или Керенский» [267]. На какие-либо активные действия войсковое правительство не решалось [268].

В Кубанском войске атамано-офицерские верхи не скрывали своей солидарности с выступлением и даже заявляли о готовности его поддержать [269]. В местных газетах появляются провоцирующие сообщения об участии на стороне генерала Корнилова нескольких кубанских полков и артиллерии [270]. Кубанский казачий круг, проходивший 29–31 августа в Армавире, обсудив с представителями невойскового сословия текущие события, принял решение «никаких резолюций не принимать» [271]. Официальные кубанские казачьи органы никаких конкретных действий и заявлений не принимали.

В ходе движения корниловских войск к Петрограду отмечалась значительная неорганизованность. В них царили неразбериха и растерянность [272]. По свидетельству генерала П.Н. Краснова, «...не только начальники дивизий, но даже командиры полков не знали точно, где находятся их эскадроны и сотни» [273]. 29 августа к казакам 1-й Донской дивизии прибыли новые группы агитаторов от ВЦИКа Советов, местных Советов рабочих и солдатских депутатов. В настроениях казаков, и без того обуреваемых сомнениями, начал обозначаться перелом. Он произошел на следующий день, когда казаки 9-го и 13-го Донских полков этой дивизии заявили о категорическом отказе продолжать движение на Петроград [274]. В этот же день, 30 августа, общее собрание комитетов, частей и подразделений Уссурийской конной дивизии приняло постановление о подчинении Временному правительству и осуждении корниловского выступления [275]. Большая часть офицеров 1-го Уссурийского, 1-го Нерчинского и 1-го Амурского казачьих полков и Приморского драгунского полка, входивших в состав дивизии, были арестованы [276]. Казаки отказались участвовать в выступлении. Поход на столицу полностью провалился. Не были выполнены также и приказы Корнилова о направлении к Петрограду 5-й Кавказской казачьей дивизии из Финляндии [277] и 5-й Донской казачьей дивизии с фронта [278].