Марк Солонин - 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война

Всего с сентября 1939 по февраль 1941 г. в западных областях Украины и Белоруссии органами НКВД/НКГБ было арестовано 92 500 человек. Среди них: 41 тысяча поляков, 23 тысячи евреев, 21 тысяча украинцев, 7,5 тысячи белорусов [160]. Дискриминации по национальному признаку не было, «досталось» всем. В частности, в Западной Белоруссии чекисты ухитрились выявить некую «еврейско-фашистскую организацию проанглийской направленности»...

По тому же сценарию, но только в еще более сжатые сроки, происходила советизация Прибалтики. Единственное отличие было в том, что если в оккупированной Восточной Польше от «глубоких социальных преобразований» пострадало главным образом зажиточное меньшинство, то в странах Балтии переход на советские деньги, советские цены и советские зарплаты привел к обнищанию большинства рабочих, ремесленников, служащих, крестьян.

За несколько недель до войны масштаб репрессий значительно вырос. К июню 41-го общее число арестованных в западных областях Украины и Белоруссии выросло до 107 тыс. человек. В двухмиллионной Латвии только за 14—17 июня 1941 г. было репрессировано (арестовано или выслано) 9156 человек, а всего из трех стран Прибалтики было депортировано 49 331 человек [155, 160, 161]. Заметим, что и эти цифры — минимальные из встречающихся в литературе.

В результате столь тщательной «зачистки» тыловой район будущих военных действий начал превращаться в действующий фронт, причем еще ДО 22 июня 1941 года.

«С наступлением весны 1941 г. обстановка у границы резко обостряюсь в связи с частыми инцидентами. Без оружия и в одиночку нам не разрешалось никуда отлучаться... в первой роте нашего батальона однажды исчез дозор из двух бойцов. Через несколько дней одного из них нашли пронзенного штыком его же винтовки и приколотым к земле, второго же вообще не нашли...»

Это строки из уже цитированных выше воспоминаний Л.В. Ирина, курсанта учебной роты Гродненского укрепрайона. А вот Герой Советского Союза Ф.Ф. Архипенко (в те дни — молодой летчик 17-го ИАП) вспоминает, как «весной 1941 года по заданию комиссара в одной из деревень под Ковелем мне довелось прочитать доклад, посвященный дню Красной Армии... Во время доклада под окнами раздалось несколько выстрелов... Атмосфера вокруг была довольно напряженной, и пришла мысль, что неплохо бы быстрее уехать отсюда, пока жив. Хотя меня оставляли ночевать, я настоял на отъезде и на извозчике уехал в Ковель, всю дорогу держа пистолет в готовности за пазухой... перед войной в тех местах нередко пропадали командиры из других частей и, находясь вне воинской территории, приходилось быть бдительным...» [59]

В отчетах штабов внутренних войск НКВД предвоенного периода говорится о десятках разгромленных (или находящихся в «оперативной разработке») вооруженных бандформирований, о практически постоянных перестрелках, диверсиях, изъятиях оружия и взрывчатки. Особенно напряженной была обстановка в западных областях Украины, где действовали партизанские отряды ОУНа (Организация украинских националистов, создана в 1929 г.), накопившие за годы террористической борьбы с польскими властями немалый боевой опыт. Примечательно, что наибольшая активность бандеровцев наблюдалась в Тарнопольской области, т.е. именно там, где предстояло развернуть полевой командный пункт штаба Юго-Западного фронта!

Активно готовились нанести удар по тылам Красной Армии латышская военизированная организация «Айзсарги» (создана еще в 1919 году, к 1940 году насчитывала в своих рядах до 40 тыс. человек), боевые группы «гвардии обороны Литвы», эстонский «Кайтселиит» и другие. В докладе от 21 мая 1941 г. немецкая военная разведка с чувством глубокого удовлетворения констатировала:

«Восстания в странах Прибалтики подготовлены, и на них можно надежно положиться. Подпольное повстанческое движение в своем развитии прогрессирует настолько, что доставляет известные трудности удержать его участников от преждевременных акций...» [155]

Тщательно изготовленная совместными усилиями сталинцев и гитлеровцев «мина замедленного действия» взорвалась 22 июня 1941 года.

Маршал Москаленко пишет в своих мемуарах, что первыми выстрелами войны для него стали выстрелы украинских националистов, которые в г. Луцке обстреляли его машину на рассвете 22 июня. А.Т. Ильин (в то время — младший лейтенант, 5-я танковая дивизия, 3-й МК) вспоминает, как ранним утром 22 июня его послали для выяснения обстановки в штаб дивизии, в литовский город Алитус:

«...толпа раздвинулась в обе стороны, и мы проехали на полном ходу. Но когда мы проехали, то из толпы стали стрелять в нас из автоматов и уже против казарм подбили наш мотоцикл...» [83]

В первые же минуты войны боевики антисоветского подполья взорвали телефонную станцию в Белостоке (а через этот коммутатор шли основные линии связи 10-й армии), электростанцию в Кобрине, отключили свет и воду в Бресте [79]. Все участники первых боев в Белоруссии в один голос свидетельствуют, что немецкая авиация наносила прицельные удары по командным пунктам, складам, эшелонам с новейшей техникой. Надо ли доказывать, что такое стало возможным только потому, что немецкой разведке помогали сотни информаторов из числа местных жителей?

Обстановку, сложившуюся в первые дни войны в Прибалтике, нельзя назвать ничем иным, как широкомасштабным вооруженным мятежом. Уже 24 июня 1941 года, раньше, чем в Каунас вошли передовые части вермахта, контроль над городом установила некая «литовская комендатура» во главе с полковником бывшей литовской армии Бобялисом. Один из очевидцев событий свидетельствует:

«...руководители Литвы поспешили удрать на машинах первыми, а за ними потянулись милицейские органы, тем самым развязав руки контреволюционным бандам в Литве... Каунас и вся Литва вообще в течение нескольких дней находились без гражданских властей. 23 и 24 июня контрреволюция организовала боевые дружины, привлекая даже гимназистов 5-го класса...» [155, с. 386]

Убежать куда-либо из Риги сложнее — город стоит на берегу морского залива. Возможно, поэтому в столице Латвии разгорелись настоящие уличные бои. В «Кратком описании боевых действий 5-го мотострелкового полка войск НКВД» обстановка в городе выглядит следующим образом:

«...враждебные элементы наводили панику в тылу армии, деморализовали работу штабов, правительственных и советских учреждений... Враги установили на колокольнях церквей, башнях, чердаках и в окнах домов пулеметы, автоматы и вели обстрел улиц, зданий штаба Северо-Западного фронта, ЦК Компартии Латвии, телеграфа, вокзала... Я повел жестокую борьбу с «пятой колонной», на каждый произведенный выстрел отвечал огнем пулеметов и танковых пушек» (подчеркнуто мной. — М.С.)...