Марк Солонин - 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война

— в чем смысл войны, справедлива и законна ли она ?

— способен ли мой командир организовать бой так, чтобы с минимальными потерями выполнить задачу?

— уверен ли я в своей собственной подготовке к действиям в боевой обстановке?»

Ответ на первый вопрос определяется внутренней и внешней политикой, проводимой высшим руководством страны. Об этой политике и ее морально-психологических результатах мы подробно говорили в предыдущих главах. А вот ответы на второй и третий вопрос зависят не от «высоких правительственных сфер», а от ротного старшины, от комбата и комдива. Да, и на третий вопрос тоже, так как подготовиться к участию в боевых действиях в условиях родного колхоза нельзя. Именно обучение личного состава является важнейшей составляющей уставных обязанностей армейских командиров всех уровней. Способен ли был командный состав РККА образца 1941 г. к выполнению этих своих обязанностей?

Уровень профессиональной подготовки командного состава Красной Армии, качество военного обучения рядовых бойцов — все это тема для отдельного, серьезного исследования. Специалисты, которые возьмут на себя труд глубоко и беспристрастно исследовать эту проблему, внесут тем самым огромный вклад в реалистичное понимание того, что произошло в 1941-м и в последующих годах.

Отнюдь не считая себя компетентным в таких сугубо военных вопросах, автор данной книги считает уместным отметить лишь несколько моментов, лежащих, что называется, на поверхности. Один из самых распространенных мифов состоит в том, что к середине 30-х годов были подготовлены высокопрофессиональные и (что уже совсем необъяснимо) «опытные» военные кадры, и лишь «репрессии 37-го года лишили армию командного состава». Спорить по данному вопросу не о чем.

Надо просто знать факты. За два года (1938—1939) Красная Армия получила 158 тысяч командиров, политработников и других военных специалистов. За три предвоенных года (1939—1941) военные училища окончили 48 тыс. человек, а курсы усовершенствования — 80 тысяч. В первой половине 1941 г. из училищ и академий в войска было направлено еще 70 тыс. офицеров. Всего на 1 января 1941 г. списочная численность командно-начальствующего состава армии и флота составляла 579 581 человек. Кроме того, за четыре года (с 1937-го по 1940-й) было подготовлено 448 тыс. офицеров запаса [150].

Арестовано же было (по данным разных авторов) никак не более 10 тысяч командиров и политработников [1, с. 368]. Что же касается именно погибших в годы репрессий офицеров, то наиболее полный поименный перечень, составленный О. Сувенировым, состоит из 1634 фамилий [149]. Не 40 тысяч, как привычно повторяют авторы «перестроечных разоблачений», а одна тысяча шестьсот тридцать четыре! Нетрудно убедиться, что если бы все они остались в живых, то число командиров Красной Армии выросло всего лишь на 0,3 процента. Нетрудно понять, что некоторый некомплект командного состава (13% на 1 января 1941 г.) был обусловлен вовсе не репрессиями, а троекратным за три года ростом численности и огромным ростом технической оснащенности Вооруженных Сил. Наконец, следует вспомнить и о том, что пресловутый «некомплект» — это всего лишь несоответствие фактической и штатной численности. А штаты могут быть самые разные. Например, в вермахте на одного офицера по штатным нормам приходилось 29 солдат и унтер-офицеров (сержантов), во французской — 22, в японской —19. А штаты Красной Армии предполагали наличие одного офицера (политработника) на 6 солдат и сержантов [1, с. 365].

Ни на чем, кроме голословных измышлений, не основан и тезис о том, что «расстреляли самых лучших, а на их место назначили бездарей и проходимцев». Если судить по такому формальному критерию, как уровень образования, то с 37-го по 41-й годы число офицеров с высшим и средним военным образованием не только не сократилось, но значительно выросло! В два раза. Со 164 до 385 тыс. человек. На должностях от командира батальона и выше доля комсостава без военного образования составляла накануне войны всего лишь 0,1% [1, с. 366]. Среди командиров дивизий по состоянию на 1 января 1941 г. высшее военное образование имело 40%, среднее военное — 60%. Среди командиров корпусов соответственно 52 и 48 [68].

Другой вопрос — каков был «коэффициент полезного действия» этого обучения, если в Военную академию им. Фрунзе принимали командиров с двумя классами церковно-приходской школы. К сожалению, в этих словах нет преувеличения. Именно с таким «образованием» поднялись на самый верх военной иерархии нарком обороны Ворошилов и сменивший его на посту наркома Тимошенко, командующий самым мощным, Киевским военным округом Жуков и сменивший его на этом посту Кирпонос. На таком фоне просто неприлично интеллигентно смотрится предшественник Жукова на должности начальник Генштаба Мерецков — у него было четыре класса сельской школы и вечерняя школа для взрослых в Москве.

Отнюдь не репрессии 37-го года стали причиной такого грустного положения дел. Привлечение полуграмотных, но зато «социально близких» кадров было основой кадровой политики и в 20-х, и в 30-х, и в 40-х годах. Точно такая же ситуация была и на «гражданке». В середине 30-х годов среди секретарей райкомов и горкомов ВКП(б) 70% имели лишь начальное образование. Наркомом оборонной (а затем и авиационной!) промышленности трудился М. Каганович, в биографии которого вообще не обнаруживаются следы какого-либо образования. Приведем еще один пример из более позднего периода. В апреле 1948 года среди 171 военного коменданта в Восточной Германии (а на такую должность, надо полагать, подбирались наиболее «солидные» во всех отношениях офицеры)

108 человек обладали лишь начальным образованием, средним — 52 и только 11 офицеров имели высшее образование [74, с. 65].

При всем при этом «выучиться на полководца» нельзя. Полководцем надо родиться. Были ли расстрелянные командиры талантливее тех, кто их сменил? Чем и как можно доказать (или опровергнуть) такой тезис? Условно «молодые» командующие Ленинградским и Киевским округами (соответственно Северным и Юго-Западным фронтами) Попов и Кирпонос порученное им дело провалили. Это факт. Но на чем основано предположение, что их предшественники (Дыбенко и Якир) разгромили бы немцев? Ни тот, ни другой ничем, кроме карательного рвения в годы Гражданской войны, себя не проявили. К новой войне оба готовились главным образом в нетрезвом состоянии, из коего их вывел арест и расстрел.

Кстати, о подготовке и самоподготовке. 7 октября 1930 г. командарм И.П. Белов, побывавший в служебной командировке в Германии, писал оттуда наркому обороны Ворошилову:

«...когда смотришь, как зверски работают над собой немецкие офицеры от подпоручика до генерала, как работают над подготовкой частей, каких добиваются результатов, болит нутро от сознания нашей слабости. Хочется кричать благим матом о необходимости самой напряженной учебы — решительной переделке всех слабых командиров...» [71, с. 272]