Игорь Пыхалов - Великая оболганная война-2

Ложным оказывается и другой немаловажный для ревизионистов тезис: о произвольном характере репрессий за сотрудничество с нацистами. Вопреки утверждениям Солженицына «за счет овечек» органы НКВД-НКГБ себе статистику не набирали и за привезенную оккупантам телегу сена не карали. Карали тех, кто был виновен, причем не просто в сотрудничестве с нацистами, а в конкретных преступлениях.

Кстати говоря, масштабы советских репрессий против коллаборационистов никак нельзя назвать исключительными. Они вполне сопоставимы с репрессиями против коллаборационистов во Франции. «Установить общее число репрессированных коллаборационистов не представляется возможным, - пишет в этой связи историк М.И. Семиряга. - С годами оно часто менялось в сторону увеличения и уточнения. По донесениям отдельных префектов, в 1948 году в их префектурах суммарно было казнено около 10 тысяч коллаборационистов. Известный историк французского Сопротивления Р. Арон приводил цифру от 30 до 40 тыс. стихийно казненных. Министр иностранных дел нового правительства Франции в 1944 г. сообщал о 105 тысячах стихийно казненных, не считая случаев казни во французских колониях…» 55 55 Семиряга М.И. Коллаборационизм: Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 802. При этом следует заметить, что нацистский оккупационный режим во Франции был существенно более мягок, чем в СССР; соответственно местные коллаборационисты были замешаны в гораздо менее существенных преступлениях, чем их советские «коллеги» по измене.

Рассказы о невинных «жертвах Ялты» - не более чем реликт «холодной войны». Рыдать не о ком: большинство из репатриированных из западной зоны оккупации нацистских пособников даже не попали в лагеря ГУЛАГа. Их всего-навсего направили на шестилетнее поселение, в очередной раз продемонстрировав исключительный гуманизм советской власти.

Еще один миф - о якобы устроенном советскими властями в прибалтийских республиках «геноциде». Как мы видели, вопреки утверждениям прибалтийских историков советские власти проводили по отношению к прибалтийским коллаборационистам существенно более мягкую политику, чем к остальным нацистским пособникам.

В советской репрессивной политике по отношению к нацистским коллаборационистам при всем желании нельзя усмотреть чего-нибудь ужасного; адекватность и сдержанность - вот ключевые характеристики этой политики. Все остальное - не более чем мифы и политические спекуляции.

26 июля 1945 года народный комиссар внутренних дел УССР Василий Рясный направил в Москву сообщение под грифом «Совершенно секретно», в котором докладывал о первых результатах оперативной деятельности так называемых «специальных» групп, которые, по словам Рясного, «играли и продолжают играть значительную роль в деле ликвидации оуновского бандитизма в западных областях УССР». Пройдет 50 лет, и в развернувшейся на Украине кампании по героизации бандеровщины эти «спецгруппы» НКВД будут объявлены главными виновниками террора над мирным населением Западной Украины, а донесение Рясного (в оборванном и искаженном виде) наряду с еще некоторыми документами представлено как основное доказательство того, что зверства над простыми людьми совершали не вояки ОУН-УПА, а сотрудники НКВД, которые, переодевшись в форму «повстанцев», проводили против граждан карательные акции с целью дискредитации «повстанческого движения» и лишения его «народной поддержки»…

Сегодня на Украине история стала орудием лжи на уровне государственной политики. Отказавшись от советского прошлого и облив его грязью, элита «нэзалэжной», нуждаясь в идеологическом обосновании легитимности собственной власти, принялась конструировать новую «национальную» историю. России - Советскому Союзу в этой «истории» отведена роль коварного демона, виновного во всех бедах, пережитых украинцами и Украиной, причем переживания по этому поводу приобрели поистине апокалипсический характер. Украина представлена в ореоле мученичества и жертвенности, ее статус как ведущей советской республики и неотъемлемой части Советского Союза превратился в статус колонии-жертвы, а советская власть расценивается как колониальная администрация, обслуживавшая интересы «кровавого» оккупационного режима и московских верхов.

Однако ситуация осложняется тем, что на сегодняшний день украинской нации - нации с одним языком, с чувством общности территориального и культурного пространства, нации с одинаковыми взглядами на прошлое и, главное, будущее страны - нет. Более того, глубокий цивилизационный раскол, разделяющий Украину на несколько частей, постоянно углубляется и вообще ставит под сомнение существование данной территориальной единицы в будущем.

Тем не менее в отчаянных попытках все же породить в противовес «общерусской» новую, «украинскую», идентичность с заданными этническими (типа русофобии) свойствами и при этом непременно охватить все население страны, власть рыскает по исторической помойке, раскапывая там исторические мифы, один глупее другого.

Настоящий же театр абсурда развернулся вокруг грандиозной эпопеи по «признанию» бандеровцев национальными героями и освободителями Украины. Усилиями зарубежной диаспоры, нахлынувшей в начале 90-х годов на Украину, и при активном пособничестве власти и местных «исследователей», всему населению Украины, включая школьников и студентов, активно вдалбливается в голову:

– что именно Организация украинских националистов и Украинская повстанческая армия, а вовсе не Красная Армия были подлинными борцами с гитлеризмом;

– что именно украинские националисты добывали независимость Украины в самых тяжелых условиях, а в

1991 году новые поколения воспользовались, наконец, плодами их борьбы;

– что именно ОУН-УПА являла собой пример демократизма и интернационализма, сплотив вокруг себя силы, которые бросили вызов «московско-большевистскому тоталитаризму» и с одинаковой самоотдачей вели «отчаянную борьбу как против гитлеровского фашизма, так и против сталинского реакционно-репрессивного режима» 1 1 Hoвiтня iсторiя Украiни (1900-2000): Пiдручник. Киiв, 2002. .

При этом события на Западной Украине из эпизода, пусть даже и существенного, превращены чуть ли не в центральное украинское событие всей Второй мировой войны. А Западная Украина стала своеобразным мерилом национального сознания, патриотизма и государственничества в противовес «советизированной»