Уинстон Черчилль - Вторая мировая война (Том 1-2)

Сообразно с этим 15 августа около 100 бомбардировщиков в сопровождении 40 истребителей Me-110 были брошены против долины реки Тайн. Одновременно более 800 самолетов было направлено на юг, чтобы сковать все наши силы, которые, по предположениям немцев, уже были там сосредоточены. Но тут прекрасно оправдала себя дислокация истребительной авиации, разработанная Даудингом. Эта опасность была предусмотрена. Семь эскадрилий истребителей "харрикейн" и "спитфайр" были отведены из района интенсивных боев на юге на отдых и одновременно для охраны севера. Они понесли серьезные потери и тем не менее очень не хотели выходить из боя. Летчики всячески доказывали, что они не устали. Но они получили неожиданное утешение. Эти эскадрильи смогли встретить атакующих, когда те пересекали побережье. Было сбито 30 немецких самолетов, главным образом тяжелых бомбардировщиков ("Хейнкель-111", каждый с экипажем из четырех человек, хорошо подготовленных), тогда как у англичан было только двое раненых летчиков. Предусмотрительность маршала авиации Даудинга, командовавшего истребительной авиацией, заслуживает наивысшей похвалы. Больше уже никогда не предпринимались попытки совершить налет за пределами радиуса действия истребителей сопровождения высшего класса. С тех пор весь район к северу от Уоша в дневное время находился в безопасности.

15 августа произошло крупнейшее за тот период войны сражение в воздухе: было проведено пять ожесточенных боев на фронте в 500 миль. Это был действительно критический день. На юге в боях участвовали все наши 22 эскадрильи, многие из них по два, а некоторые по три раза. Потери немцев вместе с теми, которые они понесли на севере, составили 76 самолетов против наших 34. Это, безусловно, было бедствием для германской авиации.

Надо полагать, что руководители германской авиации с тревогой оценивали последствия этого поражения, служившего плохим предзнаменованием на будущее. Однако главным объектом германских военно-воздушных сил по-прежнему был Лондонский порт -- вся эта колоссальная цепь доков с огромным количеством судов и крупнейший город мира; чтобы попасть в него, не требовалось особой точности.

***

На протяжении этих недель напряженной борьбы и беспрерывных тревог лорд Бивербрук превосходно выполнял работу. Нужно было любой ценой пополнить эскадрильи истребителей надежными машинами. Сейчас было не время для бюрократизма и волокиты, хотя и то и другое встречалось в нашей хорошо налаженной, гладко работающей системе. В такой обстановке все замечательные качества лорда Бивербрука оказались очень ценными. Его жизнерадостность и энергия оказывали ободряющее действие на других. Я был рад иметь возможность иногда опереться на него. Он не подвел меня. Настал его час. Его энергия и дарования в сочетании с изобретательностью и умением убеждать давали возможность устранять множество препятствий. Все, что шло по каналам снабжения, направлялось вперед в бой. Новые или отремонтированные самолеты в невиданном ранее количестве поступали в эскадрильи, которые с восторгом принимали их. Во всех областях обслуживания и ремонта работы велись очень интенсивно. Я так высоко ценил заслуги Бивербрука, что 2 августа с одобрения короля предложил ему стать членом военного кабинета.

Другим министром, с которым я сотрудничал в то время, был министр труда и национальной повинности Эрнест Бевин, который должен был распоряжаться всей рабочей силой страны и воодушевлять ее. Все рабочие на военных заводах были готовы беспрекословно выполнять его указания. В октябре он также стал членом военного кабинета.

* * *

20 августа я мог доложить парламенту:

"Враг располагает, конечно, гораздо более многочисленными силами, чем мы. Однако выпуск нашей новой продукции уже значительно превышает его выпуск, а американская продукция лишь начинает поступать. Численность нашей бомбардировочной и истребительной авиации сейчас, после всех этих боев, больше, чем когда бы то ни было ранее. Мы считаем, что сможем продолжать воздушную войну до бесконечности и до тех пор, пока того пожелает противник; а чем дольше будет затягиваться эта борьба, тем быстрее мы будем приближаться сперва к равенству сил, а затем к превосходству в воздухе, от которого в значительной степени зависит исход войны".

Вплоть до конца августа Геринг не считал ход войны в воздухе неблагоприятным. Вместе со своим окружением он полагал, что английскому наземному оборудованию, авиационной промышленности и боевой мощи английской авиации уже нанесен очень серьезный ущерб. Немцы считали, что после 8 августа мы потеряли 1115 самолетов, а они -- 467. Но, естественно, каждая сторона оценивает положение оптимистически, и руководящие круги заинтересованы в этом. В сентябре наступил период хорошей погоды, и германская авиация надеялась достигнуть решающих результатов. Наши аэродромы вокруг Лондона подверглись ожесточенным налетам. В ночь на 6 сентября 68 самолетов совершили налет на Лондон, а 7-го был произведен первый массированный налет, в котором участвовало около 300 самолетов. В этот день и в последующие дни, в течение которых количество наших зенитных орудий было удвоено, над столицей беспрерывно шли ожесточенные воздушные бои; германская авиация все еще чувствовала себя уверенно, ибо немцы переоценивали наши потери. Однако сейчас нам известно, что в штабе германского военно-морского флота, беспокоясь о собственных интересах и собственной ответственности, записали 10 сентября в своем боевом журнале:

"Нет никаких признаков разгрома вражеской авиации над Южной Англией и в районе Ла-Манша, а это крайне важно для дальнейшей оценки положения. Предварительные налеты германской авиации привели к значительному ослаблению истребительной авиации противника, и, таким образом, можно считать, что немецкие истребители обладают значительным превосходством над территорией Англии. Однако... мы еще не обеспечили таких оперативных условий, какие, как военно-морской штаб указывал верховному командованию, совершенно необходимы для успеха всего предприятия, а именно -- установления бесспорного превосходства в воздухе в районе Ла-Манша.

Поскольку к этому времени Геринг убедил Гитлера в том, что массированные налеты на Лондон сыграют решающую роль, штаб флота не отважился обращаться к верховному командованию; однако его тревога не ослабевала, и 12 сентября он пришел к такому мрачному выводу:

"Война в воздухе ведется как "абсолютная воздушная война" без учета нынешних требований морской войны и вне рамок операции "Морской лев". В ее нынешней форме воздушная война не может помочь подготовке к операции "Морской лев", которая сосредоточена главным образом в руках военно-морского флота. В частности, не видно каких-либо попыток со стороны германской авиации атаковать английские корабли, которые имеют сейчас возможность почти беспрепятственно действовать в Ла-Манше, а это будет исключительно опасно для переброски войск.