Пирлинг - Дмитрий Самозванец

Сторонники Лжедмитрия пришли в ярость, узнав о предательском убийстве. Бросившись на татар, оставшихся в городе и, очевидно, ни в чем не повинных, они перебили их около сотни. После этого они решили приняться и за поляков. Еле-еле удалось успокоить это возбуждение. Никто не был поражен смертью Вора сильнее, чем Марина. Нежданная беда застигла ее врасплох. В довершение всего, несчастная женщина скоро должна была стать матерью… Марина горько жаловалась на свою судьбу; она умоляла, чтобы ей позволили разделить участь злополучного супруга. Некоторым утешением для бывшей царицы явилось рождение сына. Марина поручила его заботам и охране своей русской свите. Было решено, что он явится наследником отцовского престола. До нунция дошли вести, что младенец был крещен по греческому обряду; при этом ему было наречено имя Ивана Дмитриевича.

Между тем Жолкевский, покрытый славой, все ближе и ближе подходил к Москве. Что касается короля, то он еще не мог похвалиться ни одним сколько-нибудь крупным успехом. Кратковременного пребывания под стенами Смоленска было для него достаточно, чтобы убедиться в слишком малой своей осведомленности о действительном положении дела. Король наделся, что эта крепость сама откроет ему свои ворота. Оказалось, что она менее всего склонна к капитуляции. Перед Сигизмундом высились толстые каменные стены. Над ними царили 38 башен. Эта твердыня была почти неприступна, ибо путь к ней перерезывался холмами и оврагами. Поляки потребовали было добровольной сдачи. Гарнизон Смоленска отверг эту мысль с самым великолепным презрением. Пришлось готовиться к длительной осаде. Войско Сигизмунда принялось за земляные работы; время от времени делались попытки штурма. Потянулись месяц за месяцем. Осажденные не сдавались. Наиболее благоразумные из советников короля предлагали ему снять осаду и идти прямо на Москву. Там его войско соединится с Жолкевским, который успел уже завладеть Кремлем. Таким образом, вместе с королевичем Владиславом Сигизмунд утвердится в самом сердце страны. Смелость этой идеи говорила в ее пользу. Однако для короля было, очевидно, вопросом чести — не двинуться с места, пока он не возьмет Смоленска. Не меньшее упорство проявляли и осажденные. Сколько раз пытались поляки пробиться в ворота крепости, взобраться на ее стены или хотя бы поджечь Смоленск! Русские неизменно отбивали их с тяжким уроном. Они гибли от неприятельского огня, от болезней и лишений всякого рода, и тем не менее крепость держалась. Лишь изредка в лагерь поляков являлись перебежчики. Это были люди с желтыми, истомленными лицами, опухшие от голода и других физических страданий. Все они свидетельствовали, что, несмотря на ужасы осады, гарнизон Смоленска героически выполняет свой долг. Однако к концу 1611 года Сигизмунд решил сделать попытку генерального штурма. Несомненно, королю не хотелось предстать перед сеймом с пустыми руками. Поляками была искусно подведена мина к Смоленску. При ее взрыве часть стены рухнула, открыв широкую брешь. Тотчас со всех четырех сторон войско Сигизмунда бросилось на приступ. Полякам удалось прорваться в город. Немедленно Смоленск обратился в море огня и крови. Теперь сопротивление было уже невозможно. Впрочем, воевода Шеин, засевший в одной из башен, сдался врагу лишь после отчаянной обороны. Вскоре над твердынями Смоленска развевались польские знамена. Во всяком случае, русские потерпели почетное поражение. Полякам помогло лишь счастье. Сигизмунд был чрезвычайно доволен. 25 июня он шлет к Павлу V грамоту, на которой стояла пометка: ex arce mea Smolensco. Получив это послание, папа горячо поздравлял и короля, и супругу его Констанцию. [36] Копия королевского письма помечена 26 июня 1611 г.

Теперь Сигизмунд мог вернуться победителем. Прежде других городов его приветствовала Вильна. Королева и Владислав выехали к королю навстречу. Город украсился триумфальными арками. Нунций Симонетта произнес в честь короля целую речь, а ученики иезуитских школ декламировали стихи, прославляя своего государя. Торжество закончилось в церкви бернардинцев, где исполнено было великолепное Те Deum. Впрочем, все это было только прелюдией. Еще более восторженный прием оказан был Сигизмунду в Варшаве. Кульминационным моментом здешних оваций было представление королю пленного Василия Шуйского и его двух братьев. В трогательной речи Жолкевский вверял несчастного русского царя милосердию Сигизмунда. Со своей стороны, король выразил радость по тому поводу, что его пленники попали в руки христианина, а не какого-нибудь варвара. Конечно, это было слабым утешением для Василия Шуйского. Ведь этот человек видел, как рушилось все его дело. Сам он служил трофеем для победителя. В лице своего бывшего царя Россия униженно склонялась перед торжествующей Польшей.

Все это происходило 19 октября 1611 года на глазах сейма, который заседал в Варшаве уже с 27 сентября. Высокому собранию предстояло высказаться о русских делах. От него же зависел вопрос и о новых налогах. Понятно, что Сигизмунд уже давно и усердно старался подготовить для себя с этой стороны благоприятную почву. Обращаясь к сеймикам, он стремился представить свои планы в самом заманчивом свете. Подчеркивая свои успехи, он внушал депутатам мысль, что достигнутые им результаты являются залогом окончательного и полного покорения России. Тут же Сигизмунд оговаривался, что завоеванное им государство отнюдь не должно явиться личной собственностью его самого или королевича Владислава. Все, что будет приобретено, сделается достоянием Речи Посполитой. Конечно, от Польши потребуются известные жертвы, зато выгоды ее будут неисчислимы. [37] 1611 г., 12 июня. Сигизмунд III к Вольскому; 1611 г., 2 августа, Вольский к Павлу V.

Слова короля произвели свое действие. Общественное мнение склонилось в его пользу. Этот поворот сказался и в вотуме сената. В 1605 году в ушах у сенаторов еще звучала громовая речь Замойского. Вот почему большинство сановников высказалось тогда против войны с Москвой. 8 октября 1611 года все 23 сенатора, с Мнишеком в том числе, единодушно выразили свое одобрение действиями Сигизмунда. После всяческих восхвалений своего государя сановники решили, что impesa di Moscovia (выражение нунция) необходимо продолжать во что бы то ни стало. Разумеется, об этой кампании нужно сообщить другим христианским государствам, и особенно Его Святейшеству. Для успешного же ведения дела надобно собрать возможно большие суммы налогов, уплатить войску задерживаемое жалованье и позаботиться об изыскании средств на будущее время.

Некоторые из сенаторов пошли в своем рвении еще дальше. Они напомнили собранию, что король истратил на ведение войны миллион сто тысяч из собственных средств (эту цифру сообщает нунций); разумеется, государство должно вернуть Сигизмунду эту сумму. Это был весьма щекотливый вопрос. Он имел серьезное принципиальное значение. Разве сам король не превысил своей власти, когда объявил войну без согласия сейма? Не лучше ли было предупредить на будущее время подобные злоупотребления, установив новые нормы конституционного права для Польши? Ригористы сената стояли именно на такой точке зрения. Однако среди их коллег нашлись более миролюбивые люди: они не хотели никаких нововведений и всецело оправдывали образ действий короля. При этом они ссылались на данную королем клятву — вернуть Польше захваченные у нее области; помимо того, приведено было «много других серьезных доводов в пользу короля», как несколько неопределенно выражается нунций. Во всяком случае, большинство депутатов были вполне на стороне короля и его политики. Блестящим доказательством этого явилась речь великого канцлера и сами результаты голосования. Обращаясь к делегатам сеймиков, епископ Лаврентий Гембицкий убеждал их последовать примеру сенаторов. Пусть они единодушно поддержат идею войны с Москвой. Пусть, таким образом, исполняются неисповедимые предначертания Промысла. Может быть, плодом всего этого дела явится создание великой сарматской державы: во главе ее станет один государь; господствовать в ней будет единая, святая католическая вера. Однако эти громкие слова смогли убедить слушателей лишь наполовину. Сейм одобрил войну с Москвой; что касается субсидий, то они были вотированы в очень скромных размерах. Притом же известная часть этих сумм должна была пойти королю, в погашение понесенных им расходов. Тем не менее impesa продолжалась. [38] 8 октября Симонетта к Боргезе, две депеши.