Юлия Кудрина - Императрица Мария Федоровна

Первая мировая война застала Марию Федоровну в Англии. 17 июля вдовствующая императрица писала старшей дочери Ксении: «Кажется, что все сошли с ума; не верится, что все это так скоро могло случиться. Я совершенно подавлена. Все, что произошло, так ужасно и так страшно, что слов нет. Боже мой, что нас еще ожидает и чем это все кончится?».

Из Англии Мария Федоровна перебралась в Данию. По воспоминаниям князя Юсупова, оказавшегося в те дни вместе с ней и женой Ириной в Копенгагене, множество поездов было предоставлено в распоряжение русских, не имевших возможности вернуться на родину. При попытке возвращения в Россию через Германию Мария Федоровна подверглась в Берлине грубым издевательствам.

20 июля (2 августа) 1914 года она сделала в своем дневнике следующую запись: «Во Франции нас всюду встречали с возгласами “Да здравствует Россия!” Мобилизация шла полным ходом. В Германии ничего не было заметно до тех пор, пока мы не прибыли в предместья Берлина, где лица прохожих дышали ненавистью. Когда же мы въехали в Берлин, отвратительное место, появился Свербеев (посол России в Германии – Ю.К.) и сообщил об объявлении войны. Я не могла ехать дальше к границе. Свербеев был как помешанный; видно было, что он потерял голову и не был уже послом. Он сказал мне, что маленькая Ирина находится с семьей Юсуповых и что они все арестованы. Слыхано ли что-либо подобное… Потом появились немцы, и один чиновник сказал, что я должна ехать назад через Англию, Голландию или Швецию, или, может быть, я предпочту Данию. Я протестовала и спрашивала, что случилось, на что получила ответ: “Россия объявила войну”. Я ответила, что это ложь».

Мария Федоровна вынуждена была вернуться в Копенгаген. Когда она уже через Швецию и Финляндию возвращалась в Россию, финны, которые были особенно расположены к вдовствующей императрице, на станциях приветствовали ее овациями. Тысячи людей пели в ее честь национальные гимны. Императрица искренне любила Финляндию и всегда «страстно отстаивала ее, – по словам государственного секретаря А.А. Половцева, – от натиска русской бюрократии».

27 июля 1914 года Мария Федоровна возвратилась, наконец, в Россию. Николай II записал в своем дневнике: «27 июля, воскресенье. В 10½ была обедня вследствие приезда дорогой Мама в 12.36 сюда в Петергоф. Встречало все семейство, министры и свита. Был выставлен дивный почетный караул от Гвардейского Экипажа. Мама приехала с Ксенией, совершив девятидневное путешествие из Англии на Берлин, откуда ее не пропустили к нашей границе, затем Копенгаген, через всю Швецию на Торнео и на СПб. Она совсем не устала и в таком же приподнятом настроении, как мы все…».

После возвращения домой Мария Федоровна некоторое время жила в Елагине, откуда писала своим родственникам письма, полные боли и страдания. 7 сентября 1914 года великому князю Николаю Михайловичу: «Труднее и тяжелее жить здесь, так далеко от всего, когда всем сердцем и душой хотелось бы быть там. Такая тоска и такое постоянное мучение знать, что везде бьются из последних сил, и ожидать и узнавать результаты. Ужасно думать, что это только начало…». Ее давняя антинемецкая настроенность выливалась в открытый негодующий протест «против варваров, которые», как она надеялась, «в конце концов, будут наказаны». «…Это такие чудовища, внушающие ужас и отвращение, каким нет подобных в истории», – писала она в том же письме. «…Японцы поступали с ранеными совершенно иначе, по-джентельменски, тогда как немцы хуже диких зверей. Надеюсь ни одного из них не видеть всю мою жизнь. В течение пятидесяти лет я ненавидела пруссаков, но теперь питаю к ним непримиримую ненависть…». 12 октября 1914 года в очередном письме к Николаю Михайловичу она вновь возвращается к этой теме: «Живем в постоянном беспокойстве, скрепя сердце и читая в газетах о зверствах варваров и дикарей германцев, какие подлецы! Надеюсь никогда в жизни не видеть ни одного, особенно Вильгельма, этого одержимого дьяволом».

15 декабря 1914 года она сообщала великому князю: «На днях сестра Аликс мне писала и между прочим рассказывала, что англичане нашли в карманах убитых немцев бумагу или приказ, что если между ранеными найдут принцев Тек или Баттенбергов, то их добивать. Это так чудовищно, что даже едва этому веришь. Я называю это тройным убийством! А еще Баттенберги его собственные двоюродные братья… Я посещаю госпиталя так часто, как только могу. Это единственное мое утешение. Все наши дорогие раненые возвышают нашу душу: какое терпение, какая скромность и какой великолепный подъем духа! Я ими любуюсь от души и хотела бы стать на колени перед каждым из них…»

С начала 1915 года вдовствующая императрица переезжает в Киев, где активно занимается попечительской деятельностью по линии Российского Красного Креста, во главе которого она стояла с 1880 года.

Дневниковые записи, которые вела в эти дни Мария Федоровна, свидетельствуют о ее каждодневных посещениях госпиталей, постоянных встречах с представителями Красного Креста, как Российского, так и Датского. Вот некоторые из записей:

Филипп де Ласло

Германский император Вильгельм II

2/15 июня 1915 года: «…Приняла в 10/ Иванитцкого. Указала ему, как неправильно действовал Красный Крест, препятствуя датским делегатам и сестрам посетить лагеря для военнопленных, так что он сразу принял решение вернуться к Ильину, чтобы приказать ему исправить это. Приняла польского господина Рембелинского, очень милый человек, который потерял все…»

25 июня / 8 июля 1915 года: «…11½. Думов работает здесь в Киеве в моем госпитале уже год. Когда я посетила госпиталь, все, кто мог ходить, пришли поприветствовать меня. Офицеры, которые были тяжело ранены, оставались на койках…»

Открытка Николая II великой княгине Ольге Константиновне 8 июля 1917 года Царское Село Государственный архив Российской Федерации

Открытка Николая II великой княгине Ольге Константиновне 13 июля 1917 года Царское Село Государственный архив Российской Федерации

26 июня / 9 июля 1915 года: «…С большой радостью приняла милого Арендрупа, который прибыл из Петербурга, чтобы повидать меня до того, как он посетит австрийских военнопленных поблизости от Казани… Помимо Арендрупа и Филипсена обычное воскресное общество. Арендруп и Филипсен отправятся в П[етербург], чтобы заняться делами Красного Креста и сделать все так же хорошо, как и прежде…».