Елена Первушина - Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

С первого взгляда усомнишься и помыслишь, что сие есть действия очарования, или, по крайней мере, живописи и оптики; но, приступив ближе, увидишь живые лавры, мирты и другие благорастворенных климатов древа, не только растущие, но иные цветами, а другие плодами обремененные. Под мирною тению их, инде как бархат, стелется дерн зеленый; там цветы пестреют, здесь излучистые песчаные дороги пролегают, возвышаются холмы, ниспускаются долины, протягиваются просеки, блистают стеклянные водоемы. Везде царствует весна, и искусство спорит с прелестями природы. Плавает дух в удовольствии.

Но едва успеешь насладиться издали зрением вертограда, нечувствительно приходишь к возвышенному на ступенях сквозному алтарю, окруженному еще семью столпами, кои поддерживают свод его. Вокруг оного утверждены на подставках яшмовые чаши, а сверху висят лампады и цветочные цепи и венцы; посреди же столпов на порфировом подножии с златою надписью блистает иссеченный из чистого мрамора образ божества, щедротою которого воздвигнут сей храм. Единое воззрение на него рождает благоговение и воспламеняет душу к делам бессмертным».

В свете говорили, что таким образом Потемкин пытается вернуть к себе расположение императрицы. Возможно, как любовник он и отправлен в отставку, но его положение, как политика, непоколебимо. «Положение Потемкина, – писал в 1790 году герцог Ришелье, – превосходит все, что можно вообразить себе в отношении к могуществу безусловному. Он царствует во всем пространстве между горами Кавказа и Дунаем и разделяет власть императрицы в остальной части государства».

Война со Швецией продолжалась до мая 1790 года и закончилась подписанием мирного договора в финской деревне Вереле. Обе страны остались в своих довоенных границах. Швеция отказалась от союза с Турцией, а Россия – от формулировок Ништадтского и Абоского трактатов, дававших ей возможность вмешательства во внутренние дела Швеции.

Война с Турцией продлилась еще год с небольшим. Осенью 1791 года в столице Молдавского княжества Яссы подписан мирный договор. Турция признавала за Россией право на владение Крымом, а границей между двумя Империями становилась река Днестр. Молдавское княжество в то время было оккупировано войсками Потемкина, он являлся фактическим главой Молдавского государства. Он украсил свой дворец с «азиатской роскошью и европейской утонченностью», развлекал своих гостей пышными театральными представлениями. В Молдавии он начал издавать первую газету на французском языке, покровительствовал художникам. Оттуда, из Ясс, он отправился в свое последнее путешествие в Николаев, и умер на обочине дороги. Это произошло 5 (16) октября 1791 года.

Мы знаем как горевала Екатерина о «своем идоле». Через пять лет после смерти Потемкина, в 1796 году, она принимала в Таврическом дворце юного короля Швеции Густава IV Адольфа и его дядю Карла Зюдерманландского. Речь шла о возможном браке Густава и великой княжны Александры Павловны. Екатерина хотела обезопасить свои северо-западные границы и воплотить в жизнь хотя бы часть грандиозного плана.

Решительное объяснение между шведским королем и Екатериной состоялось на скамейке в Таврическом саду. Увы, надежды оказались тщетными. Густав категорически отказался позволить жене сохранить православную веру, а без этого вся затея в глазах Екатерины теряла смысл. Она пыталась уговорить Густава, пыталась надавить на его дядю, но все бесполезно. Шведы уехали, и императрица так сильно переживала эту неудачу, что, по мнению придворных, это ускорило ее конец. Екатерина умерла 6 [17] ноября 1796 года.

Александру Павловну два года спустя выдали замуж за эрцгерцога Иосифа, брата императора Франца II и племянника Иосифа II. Этот брак долго не продлился – Александра скончалась, рожая первого ребенка 4 марта 1801 года, сестра Елена пережила ее не намного. Она вышла замуж за герцога Мекленбург-Шверинского и скончалась от туберкулеза после вторых родов в 1803 году.

Великий князь Константин, так и не ставший Византийским императором, прославился в основном своим беспутством. Правда, позже он женился и женился по любви на полячке Иоанне Грудзинской, уехал в Польшу и прожил там несколько счастливых лет. Но восстание 1831 года заставило его бежать из Польши, и глубоко разочарованный он умер в Витебске, так и не вернувшись в Петербург, где как писал он незадолго до смерти брату, «стал совсем чужим и мне все стало чужое».

В одном расчеты Екатерины сбылись: Александр стал императором, слава которого гремела по всей Европе, хоть его владения были меньше тех, что прочила ему бабушка.

Из великолепных планов Потемкина также сбылась только малая часть, остальные так и остались «потемкинскими деревнями» – макетами, набросками, дававшими пищу лишь воображения. Может быть в этом общая беда всех визионеров и утопистов: они пытаются представить себе будущее так ясно и четко, что не оставляют ничего на волю случая. И когда случай начинает вмешиваться в их планы (а это неизбежно), они воспринимают такой поворот, как личное крушение. Не всем дано восстать из пепла и смириться с тем, что кроме их воображения и воли в мире существует и иная сила – слепая и упрямая сила случая, сила сложения векторов множества желаний, та, которую Викентий Викентьевич Вересаев в статье о Льве Николаевиче Толстом называл силой «живой жизни».

Не одна Екатерина связывала с Александром самые светлые надежды и самые заветные планы. Еще при его рождении Державин, видимо, вдохновляясь речами Екатерины, сочинил оду «На рождение в севере Порфирородного отрока». Как и полагалось в подобных стихах, весь греческий пантеон приветствовал появление на свет младенца и спешил одарить его качествами, необходимыми правителю:

(Помните пожелания Екатерины – «побольше естественности» и «он будет превосходным человеком»?)

Спустя двадцать лет панегирик Державина отзовется в стихах его поэтического крестника Александра Сергеевича Пушкина.