Джон Дикки - Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

Мастер ложи Иван Хаарбургер выступил с эмоциональной речью, восхваляя «блестящее проявление raison d’etre масонства», которое помогает «страдающим по всему миру» и обеспечивает точки соприкосновения даже для тех, кто разделен войной. Сидя по правую руку от Мастера, Китченер перешел к самому важному делу собрания, которое заключалось в том, чтобы выразить благодарность за то, что принц Эдуард, который был одновременно наследником престола и Великим мастером Объединенной великой ложи Англии, выжил после покушения: «Его Королевское Высочество сделал для масонства больше, чем кто-либо в мире, и я не сомневаюсь, что он искренне присоединяется к нам, желая, чтобы мир и гармония снова воцарились в Южной Африке». Настроение примирения, царившее в ложе восходящего светила, привлекло внимание прессы как масонской, так и обычной. Поддерживалось представление о том, что Британия была не такой суровой империалисткой, как другие европейские державы, что она больше склонна к окультуриванию, чем к угнетению и эксплуатации.

Славы собранию ложи восходящего светила добавили и присутствовавшие на нем крупнейшие писатели имперской Британии Конан Дойл и Киплинг. При этом известно, что Конан Дойл в Оранжевой республике был в качестве врача. Киплинг же вскоре после захвата Блумфонтейна откликнулся на просьбу лорда Робертса стать редактором местной газеты. Да и в конце концов, как могло собрание ложи, вдохновленное братскими идеалами гармонии между народами империи, не пригласить знаменитого автора «Материнской ложи»?

Девять месяцев спустя 31 января 1901 года ложа восходящего светила провела еще более масштабное собрание: были зарегистрированы тридцать девять членов и шестьдесят один посетитель. На этот раз знаменитостей не было. Повод был печальный — выразить скорбь в связи с кончиной королевы Виктории. Пресвитерианский священник произнес проповедь о масонских добродетелях «верности, почтения и любви», воплощенными в Виктории: «Они вечны. В наши дни, [если] мы будем практиковать их, тогда трон будет оставаться устойчивым, империя станет сильной, государь будет чувствовать поддержку, а духовное масонство укрепится». Масоны в имперской столице снова прислушались к вестям из Блумфонтейна. Как писал один масонский журнал: «Нам приятно отметить, что присутствовало не только много бурских братьев, но даже несколько условно освобожденных бурских узников. Совершенно очевидно, что в Южной Африке ложа восходящего светила примиряет все расы и народы». Однако в Блумфонтейне все было не так, как представлялось масонской прессе, и не так, как до сих пор описывают историки масонства.

Во-первых, неудивительно, что и буры и британцы смешались в братской дружбе в ложе восходящего светила. Бурские жители Блумфонтейна были далеки от единодушного энтузиазма по поводу независимости от империи, потому что они были тесно связаны с экономикой управляемой британцами Капской колонии на юго-западе. Во всяком случае ко времени прибытия англичан те буры, которые были заклятыми врагами короны, уже ушли. Более того, у британцев и буров была общая заинтересованность в том, чтобы держать небелое население Южной Африки в подчинении — как это продемонстрировало мирное соглашение, заключенное в конце войны. Излишне говорить, что ни на одном из знаменитых собраний ложи не присутствовал ни один из чернокожих граждан Блумфонтейна. «Примирение рас» было крайне условным.

Во-вторых, история о присутствии Киплинга на первом собрании была выдумкой. Он не мог быть там 23 апреля 1900 года, так как уехал тремя неделями ранее в Англию, где собирался закончить «Ким», роман о мальчике-сироте в Индии.

Конан Дойл же там определенно был: он прибыл в Блумфонтейн всего через несколько часов после отъезда Киплинга, и, хотя формально он больше не был масоном, его подпись можно прочитать на экземпляре послания ложи принцу Уэльскому в рамке, которая висит на стене масонского зала в Блумфонтейне и по сей день. И все же поразительно, что Конан Дойл не упомянул в своих мемуарах знаменитую встречу братьев 23 апреля. Вероятно, он был слишком занят, и событие не произвело на него сильного впечатления. Как он позже вспоминал, он мужественно боролся со «смертью в ее самой мерзкой и отвратительной форме».

Проблема была вызвана пренебрежением британского командира брата-масона лорда Робертса к логистике и благополучию своих войск. Он также недооценил угрозу со стороны бурских партизан, которые перекрыли подачу воды в Блумфонтейн вскоре после прибытия британцев. Результатом стали грязь, нищета и эпидемия брюшного тифа, из-за которой погибло 5 тысяч человек. Маленькая, переполненная людьми больница, в которой работал Конан Дойл, расположенная в павильоне крикетного клуба «Рамблере», кишела мухами. Из города исходила не масонская гармония, а, как выразился Конан Дойл, «отвратительный запах самых мерзких испарений». Однако новости о катастрофе скрывались от общественности армейским цензором, братом-масоном лордом Стэнли, Великим мастером ложи Ланкашира. Он тоже совершенно точно присутствовал на собрании 23 апреля.

Ко времени второй встречи в январе 1901 года по поводу кончины королевы Виктории британская кампания в Южной Африке превратилась в ожесточенную борьбу с бурскими партизанами, которые взрывали железнодорожные пути и разрушали склады снабжения. Брат-масон лорд Китченер решил, что пришла пора действовать жестко, «варварскими методами», как впоследствии скажет лидер либеральной оппозиции. Были сожжены бурские фермы. Бурские женщины и дети — семьи солдат и военнопленных — сгонялись в концентрационные лагеря, якобы для того, чтобы их было легче прокормить. Примерно 25 тысяч заключенных, большинство из которых дети, умрут от голода и болезней в лагерях еще до окончания войны.

Больница в Блумфонтейне, в которой работал Артур Конан Дойл (1859–1930). Фотография из британской газеты того времени

В Блумфонтейне находился самый большой концлагерь в Оранжевой республике. Туда с визитом приехала пацифистка и феминистка Эмили Хобхаус. Она обнаружила, что в каждой палатке было по десять или двенадцать человек, без матрасов, без мыла. Почти не было воды и нормальных туалетов. Ситуация ухудшалась по мере того, как прибывало все больше женщин и детей. Хобхаус возмущалась «грубым мужским невежеством, глупостью, беспомощностью и неразберихой». Так что слова британских масонов о том, что ложа восходящего светила приняла даже военнопленных буров, были не чем иным, как нелепой в своем лицемерии фантазией.