Георгий Чиж - К неведомым берегам

- Видишь, - продолжала она, - нельзя мне здесь оставаться... На каждом шагу приходится изворачиваться, играть в любовь. Иначе или пропаду, или твое дело погублю. Кто же защитит? Сама? А от сплетен куда денешься? Ты должен понять: другого выхода у меня нет и быть не может. А суровой жизни, опасностей с тобой не боюсь.

Григорий Иванович не отвечал. Удивленная молчанием мужа, Наталья Алексеевна понизила голос до шепота и, глотая слезы, добавила:

- Ну, а если оставишь - пеняй на себя...

Дружно осуждали знакомые решение Шелихова взять с собой жену.

- Не позволю губить женщину! - стращал его Якоби. - Мало ли чего ты придумаешь!

- Не дело задумал - убьют, каяться будешь, - говорил Иван Ларионович.

Ругали Григория Ивановича в купеческих домах за черствость, осуждали в государственных канцеляриях за рабовладельческие замашки... А он еще никогда не видел свою подругу жизни в таком радостном настроении и любовался ее оживлением.

Шумные проводы за тридцать верст и устроенный на славу пикник перед расставанием закончились тем, что назойливые ухаживатели в пьяном угаре, хохоча, без церемонии обнимали и целовали подпоенную крепкими винами и наливками Наталью Алексеевну. А она беспрестанно смеялась, слабо пытаясь отдернуть руки. Когда же удавалось освободить хоть одну, грозила пальцем перед самым носом зарвавшегося любезника.

Распоясавшаяся компания, держа ее высоко на руках, понесла к приготовленному тарантасу. На глазах потрясенного этим зрелищем мужа Наталья Алексеевна шутя ерошила волосы и пудреные парики поклонников.

- Негодяи! - с сердцем сказал Григорий Иванович, как только лошади двинулись. - Хороша и ты. Смотрел с омерзением... Позор!

- Понравилось? - спокойно спросила Наталья Алексеевна. - А ведь ты собирался было оставить меня здесь одну... Теперь сам видел.

...Три новеньких галиота - "Симеон и Анна", "Три святителя" и "Св. Михаил" - с двумястами смелых людей на борту медленно и осторожно вытягивались из бухты. Было это 16 августа 1783 года. Выйдя на морокой простор, они тотчас одевались белоснежными парусами и один за другим скрывались из глаз.

Григорий Иванович и Наталья Алексеевна, стоя рядом, не сводили глаз с колокольни охотской церкви - оба были охвачены тревожными раздумьями.

Прощание с берегом вызвало у Григория Ивановича горделивые чувства. Он думал: "Я начертал план, компанию, создал капитал, построил эти корабли и сам иду искать новых земель, чтобы вдунуть в них новую жизнь. Вместе со мной плывут две сотни мне доверившихся людей, отдавших мне волю и тяжкий труд, и не только труд, но и жизнь. Велика ответственность, но она становится легче, когда сам человек уверен в своих начинаниях..."

Увы, суровая действительность дала себя почувствовать тут же: резкий противный ветер разбросал корабли по морю. "Три святителя" и "Симеон" приткнулись к первому Курильскому острову и не решались выйти отсюда три недели. Галиот "Михаил" с шестьюдесятью людьми на борту исчез.

Не пришел он и в назначенное на случай разлучения кораблей место Берингов остров, где пришлось зазимовать. С буйными ветрами, снегом, метелями и лютыми морозами пожаловала незваная гостья - цинга.

Люди полегли, как медведи в берлоге, и угрюмо хворали, а спасение было в том, чтобы непрестанно двигаться. Но трудно было заставить людей ходить куда-нибудь по берегу моря на лыжах или в ясные дни - в горы. Это помогало от болезней, но убедить павших духом больных становилось почти невозможным.

Весна и охота принесли облегчение. Пришел и "Михаил". Все оживились, но окрепли только к июлю, и тогда корабли, осторожно переходя от острова к острову, стали пробираться к востоку, до самого крайнего, еще не обжитого Кадьяка...

Враждебная встреча со стороны туземцев не смутила Григория Ивановича. Приходилось, как он, впрочем, и предполагал, начинать с завоевания дружбы. Приветливое отношение к туземцам, подарки им, помощь в охоте, а вместе с тем и демонстрация силы - огнестрельного оружия - все было пущено в ход для установления сносных отношений.

Через три года Шелихов чувствовал себя в полной безопасности даже на сборищах местных племен. Добрые отношения с населением острова по обычаю подкреплялись выдачей аманатов.

В исследованных местах были построены укрепленные пункты с оборудованием для охоты и рыбной ловли.

С собой Шелихов увозил человек сорок туземцев, чтобы показать им ближайшие русские города - Охотск, Иркутск, а некоторых даже представить в Петербурге. Уходя на корабле "Три святителя", другие два он оставлял на месте для открытий новых земель и постоянной связи с Охотском.

Об одном Шелихов как будто забыл - об обогащении: он уезжал без пушнины. Не это было сейчас его целью. Надо было прежде всего обеспечить существование постоянных российских поселений и их рост на островах и американском континенте.

3. НЕОЖИДАННЫЕ ЗАБОТЫ

Так же как и три года тому назад, они стояли рядом на палубе и, не отрываясь, пристально всматривались в дали сурового океана, стараясь увидеть родные берега.

Да, они стояли так же рядом, но на этот раз далекие друг другу: Григорий Иванович весь был поглощен думами и тяжелыми заботами о дальнейшем устройстве начатого дела; Наталья Алексеевна, считая свой долг исполненным, мечтала о шумном и веселом обществе, о богатстве, которое отныне потечет в их, шелиховские, руки непрерывной широкой струей. Она отошла от мужа и в каюте долго разглядывала себя в зеркало...

Стоял конец июля. Сильные ветры задерживали и отводили в сторону неповоротливое судно с измученной, обессилевшей командой островитян, плохо владевшей искусством лавирования. Добравшись до первого Курильского острова, пришлось прервать путешествие и отстаиваться в одной из крохотных бухточек. Бросить же якорь у Большерецка удалось только в августе.

- Оставайся на судне, - даже не оглядываясь, коротко и повелительно сказал жене Григорий Иванович, направляясь к трапу, к которому едва-едва удалось подвести плясавшую на сердитых волнах байдарку. - Рыбы надо купить...

Наталья Алексеевна следила за ныряющей байдаркой, пока та не скрылась из виду в белой пене сердитого моря.

- Зря хозяин поехал-то - видишь, какая непогодь... - показывая на бушующее море, сказал подошедший штурман, прислушиваясь к свисту ветра в снастях и беспокойному скрипению подергивающегося на якорных канатах корабля. - Иди ужо, Наталья Алексеевна, в каюту - вишь, разгулялось как...

Байдара вернулась только к вечеру, с мокрым и сердитым байдарщиком. На вопрос вышедшей из каюты Натальи Алексеевны он грубо ответил:

- Водки бы дала обогреться. Уж и не знаю сам, как уцелемши добрался... Три раза дорогой опрокидался... "Куплю свежей рыбки, найму бот да на ем и доберусь", - сказывал Григорываныч. Думал, они уже под парусом здеся давно...