Борис Флоря - Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Все это позволяет сделать общий вывод, что в отличие от других слоев общества отношение светской политической элиты, точнее — ее военно-служилой части, русского общества к Речи Посполитой было гораздо более сдержанным, у польского шляхтича, как воина, усматривались немалые достоинства, то, что этот магнат или шляхтич — человек «иной веры», не вызывало в этой среде столь сильных отрицательных эмоций, как в иных общественных кругах.

Заключение, сделанное на основе анализа группы литературных памятников, получает определенное подтверждение в шведских донесениях о настроениях в русском обществе накануне Смоленской войны. Заинтересованные в скорейшем вступлении Русского государства в войну с Речью Посполитой, авторы донесений с беспокойством сообщали в Стокгольм, что решение патриарха Филарета о войне не пользуется поддержкой в среде знати. И дело не только в том, что поляки — это серьезный противник. Губернатор Ливонии Ю. Шютте прямо писал королю, что «большинство великих господ страны расположены к полякам» [1508] Norrman D. Gustav Adolfs politik mot Ryssland och Polen under tyska kriget (1630–1632). Uppsala, 1943. P. 47–48. .

Все это следует принимать во внимание, рассматривая вопрос о том, какие обстоятельства способствовали расширению разнообразных контактов между двумя обществами во второй половине XVII в.

Вместе с тем внимательное чтение памятников, в том числе и тех, авторы которых особенно враждебно относятся к полякам, позволяет сделать наблюдение, что реальная картина контактов подчас заметно отклонялась от характерной для большей их части схемы резкого непримиримого противостояния.

Так, у Ивана Тимофеева читаем, что поляки восхищались достоинствами М. В. Скопина-Шуйского, достойного, по их мнению, занимать королевский трон [1509] РИБ. T. 13. Стб. 431. , а в «Сказании» Авраамия Палицына явно вразрез с общей патетической интонацией произведения говорится о том, что, когда при осаде Троицы наступил перерыв в военных действиях, «паны» стали приезжать в монастырь «опохмелитися» монастырским медом [1510] «Сказание» Авраамия Палицына… С. 172. . В этой же связи могут быть отмечены и свидетельства, которые читаются в житии ростовского монаха Иринарха. Для автора жития «литва» — «змии и свирепии и немилостивый», «безбожные Агаряне» [1511] РИБ. Т. 13. Стб. 1376, 1383. , и одновременно он помещает совершенно нестандартный рассказ о встрече Иринарха в Ростове с Яном Петром Сапегой, во время которой монах смело заявил, что признает своим законным царем только Василия Шуйского. Изумленный смелостью монаха («аз такова батька нигде здесь, ни выных землях крепка и безбоязнива от нашего меча не наехал»), гетман не только «изыде с миром», но и прислал Иринарху 5 рублей милостыни и «не веле оттоле монастыря ничем обидети» [1512] Там же. Стб. 1379. .

Выход за рамки рассматриваемого в работе круга текстов, вероятно, позволил бы пополнить картину рядом аналогичных свидетельств, но изучение контактов представителей двух обществ в годы Смуты во всем их многообразии — особая задача, которая не может решаться в рамках данного текста.

Все же этот опыт контактов заслуживал бы здесь хотя бы краткого упоминания, так как, поскольку этот опыт противоречил жестким характеристикам, характерным для образа поляка в большинстве историко-литературных произведений о Смуте, он должен был смягчать их воздействие на сознание русского общества.

Подробная и яркая характеристика пребывания польско-литовских сторонников Лжедмитрия II в России дана в недавно вышедшей книге: Тюменцев И. О. Смута в России в начале XVII столетия: Движение Лжедмитрия II. Волгоград, 1999.

Соловьев С. М . История России с древнейших времен. М., 1960. Кн. 4. С. 388–389, 462–463.

Там же. С. 391; ср. С. 470, 480.

Там же. С. 521.

Там же. С. 515.

Там же. С. 481.

Там же. С. 546.

Там же. С. 581.

Там же. С. 620.

Там же. С. 585.

Там же. С. 556.

Костомаров Н. И . Собрание сочинений. СПб., 1904. Кн. 2. Т. 4–6.

Там же. С. 463 и сл.

Там же. С. 38.

Там же. С. 644.

Там же. С. 636.

Там же. С. 639.

Там же. С. 62 и сл.; 401–403, 481, 639.

Там же. С. 462.

Там же. С. 469–470.

Там же. С. 472.

В связи с этим можно отметить и другое, находящееся в противоречии с общими выводами ученого высказывание, что «служилые люди и народ скорее увлекались надеждами на новизну, чем купцы и зажиточные промышленники»: Там же. С. 646.

Там же. С. 523.

Там же. С. 645.

Там же. С. 637.

Там же. С. 645.

Там же. С. 524.

Платонов С. Ф . Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). СПб., 1899. С. 299–300, 302–303, 417–422.

Там же. С. 426–427, 462–463.

Там же. С. 425–427, 462–463.

Там же. С. 449.

Там же. С. 463–464.

Там же. С. 464–465, 472–473.

Там же. С. 467 и сл.

Там же. С. 479.

Там же. С. 483.

Сухотин Л. М . Земельные пожалования в Московском государстве при царе Владиславе. 1610–1611 гг. // Чтения в Обществе истории и древностей российских (далее — ЧОИДР). 1911. Кн. 4.

Савич А. А. Польско-литовская интервенция в эпоху великой московской смуты // Сборник общества исторических, философских и социальных наук при Пермском университете. Пермь, 1927. Вып. 2.

Савич А. А . Польская интервенция начала XVII века в оценке М. Н. Покровского // Против исторической концепции М. Н. Покровского: Сборник статей. М.; Л., 1939. Ч. 1.

Савич А. А. Польско-литовская интервенция… С. 61–62, 65–66, 68; Он же . Польская интервенция… С. 188–189, 192–193, 228–229.

Савич А. А . Польская интервенция… С. 221, 225.

Романович Ал. Новая страница из истории польской интервенции в Московском государстве начала XVII в. // Историк-марксист. 1936. № 6. С. 84–87.

Там же. С. 81–84.

Савич А. А. Польско-литовская интервенция… С. 59–61, 65–66; Он же . Польская интервенция… С. 186–189; Романович Ал. Новая страница из истории польской интервенции… С. 84.