Ростислав Долгилевич - Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.)

Английский посол в Бонне в более жестких тонах, чем Раш, охарактеризовал политику СССР в берлинских делах. Джеклинг обвинил Советский Союз в том, что он «по-прежнему создает… кризисные ситуации на путях доступа. Они несовместимы с разделяемой Советским Союзом четырехсторонней ответственностью за свободный доступ в Берлин. Эти кризисы, создающие напряженность в центре Европы, когда повсюду предпринимаются усилия по улучшению отношений между Востоком и Западом, видимо, идут вразрез и с собственными интересами Советского правительства. Три западные державы предложили начать эти переговоры именно в целях предотвращения подобных помех доступу» [57] Там же, л. 75. . Английский дипломат упрекнул Советское правительство в том, что вместо того, чтобы воспользоваться возможностью обсуждения этой проблемы за столом переговоров, оно «прибегло сначала к сильному давлению на Федеративную Республику, а затем позволило правительству Восточной Германии создать помехи [58] Имелись в виду трудности и помехи на коммуникациях с Западным Берлином в январе 1970 г. . Эти действия, несомненно, повлияли на атмосферу, в которой мы начинаем переговоры» [59] АВП РФ, ф. 742, оп. 15, п. 49, д. 22, л. 76. .

В более спокойном и уравновешенном тоне было выдержано выступление посла Франции в ФРГ Ф. Сейду. Он отметил, что в условиях начавшейся оттепели в отношениях между Запалом и Восток Западный Берлин не может оставаться «островом холодной войны» [60] Там же, л. 80–81. . Но изложенная им позиция правительства Франции почти не отличалась от позиций США и Англии, хотя Сейду и воздержался от прямых обвинений в адрес СССР и резких антисоветских высказываний.

Цель переговоров Сейду сформулировал так: «Мы считаем, что наши усилия в первую очередь должны быть направлены на смягчение суровых условий, которые возникли для берлинцев в результате раскола города». Описывая «страдания разделенных семей и родственников», он не жалел красок. Затем французский дипломат заявил: «Нельзя понять, какую пользу из этого факта (углубления раскола города. — Р. Д.) извлекают восточноберлинские власти. Скорее виден ущерб, наносимый за границей власти, которая хотела бы видеть признанным свое международное достоинство. Три западные державы готовы также и в дальнейшем вносить справедливые и конкретные предложения в более подробном виде в отношении сообщения и коммуникаций внутри Берлина» [61] Там же, л. 81. . В этих словах явно прослеживалось стремление «сделать стену более прозрачной и проходимой».

Второй важной целью переговоров, по мнению Сейду, должно было стать принятие решений, обеспечивающих «свободный доступ» в Западный Берлин. «Свобода въезда в город, — заявил он, — оставляет… желать лучшего. Четыре державы, которые в 1944 г. взяли на себя верховную власть в Берлине, несут ответственность за свободу доступа в город и ни одна из них не имеет компетенции односторонне отменить, что было установлено в четырехстороннем порядке… Однако на коммуникациях неоднократно возникали произвольные и неоправданные помехи, а власти, которые обладали компетенцией на территории вокруг Берлина, не колебались злоупотреблять своим преимуществом в ущерб безвинному населению. Мое правительство считает, что в этом состоит вызывающий сожаление источник напряженности и что было бы необходимо объединить наши усилия для нормализации обстановки» [62] Там же, л. 81–82. . Следовательно, главной причиной периодических обострений обстановки вокруг Западного Берлина правительство Франции так же, как и правительства США и Англии, считало нарушения свободы доступа в этот город. Вина за это возлагалась на «восточную сторону».

В выступлении Сейду было высказано также пожелание, чтобы на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину был обсужден вопрос о помехах, которые «препятствуют прогрессу экономических отношений города со странами Востока» [63] Там же, л. 82. .

Таким образом, позиция Франции, несмотря на относительно «мягкий» тон выступления ее представителя на четырехсторонних переговорах, по основным аспектам западноберлинского вопроса совпадала с позициями США и Англии.

Советская дипломатия тщательно готовилась к первой встрече послов четырех держав. 24 марта 1970 г., за 2 дня до ее проведения, на имя А. А. Громыко был выслан текст, с которым П. А. Абрасимов должен был выступить на этой встрече [64] Там же, л. 57–63. . Он был выдержан в жестких тонах и содержал ряд резких формулировок, касавшихся политики ФРГ в отношении Западного Берлина. В частности, в нем говорилось, что в последние годы вокруг вопроса о статусе Западного Берлина действиями ФРГ создается «нездоровый, чреватый опасными последствиями накал». Именно ФРГ «является главным источником обострения обстановки. По твердому убеждению советской стороны, любая попытка пересмотра международно-правового положения Западного Берлина угрожает миру и безопасности не только в этом районе, но и в европейских масштабах». Подчеркивалось, что интересы мирного развития Западного Берлина требуют, «чтобы Западный Берлин перестал быть, наконец, предмостным укреплением холодной войны против Советского Союза, ГДР и других союзных им стран» [65] Там же, л. 59. .

Однако в официальной советской стенограмме первой встречи четырех послов этих формулировок нет, а тон выступления П. А. Абрасимова [66] Там же, л. 84–88. значительно смягчен по сравнению с текстом от 24 марта 1970 г.

По мнению советского посла в ГДР, принципиальной базой для рассмотрения всех вопросов, касавшихся Западного Берлина, могли быть только Потсдамское соглашение и другие соответствующие четырехсторонние постановления. Абрасимов подчеркнул, что «нет ни юридических, ни фактических оснований пытаться распространить… обмен мнениями на вопросы, выходящие за рамки Западного Берлина» [67] Там же, л. 85. . Это означало, что СССР категорически отказывался обсуждать вопрос о «статусе всего Берлина», который, с точки зрения западных держав, все еще продолжал существовать.

Из этого Абрасимов делал вывод, что задачей переговоров является «устранение в нынешней действительности Западного Берлина того, что противоречит четырехсторонним соглашениям, и выработка. новых соображений, учитывающих специфику сегодняшнего положения Западного Берлина» [68] Там же. .

К этой специфике посол СССР в ГДР относил «политические демонстрации и другие незаконные акции, которые проводятся на территории Западного Берлина в ущерб ГДР, Советскому Союзу и другим социалистическим государствам». Они «не имеют ничего общего с безопасностью, поддержанием жизнеспособности этого города и сохранением за его населением права определять свой социальный строй» [69] Там же, л. 85–86. . Абрасимов подчеркнул, что само положение Западного Берлина, находящегося внутри территории ГДР, и тот факт, что Западный Берлин может сообщаться с внешним миром только используя коммуникации этого суверенного государства, диктует необходимость строгого соблюдения законных прав и интересов ГДР. Что же касается правительства ГДР, то оно «неизменно проявляло готовность установить с Западным Берлином добрососедские отношения и способствовать урегулированию вопросов, связанных с Западным Берлином, на взаимоприемлемой основе» [70] Там же, л. 86. .