Луи-Адольф Тьер - История Французской революции. Том 3 [litres]

В таком положении Брюэ спокойно ожидал известий, которые должны были решить его отправление.

Проплавав по Архипелагу и возвратившись в Адриатику, Неаполь и Сицилию, Нельсон, наконец, удостоверился в высадке французов в Александрии. Он немедленно поплыл к ней, дабы встретить эскадру и сразиться с нею. Он послал фрегат отыскать французов и провести рекогносцировку. Фрегат обнаружил врага на Абукирском рейде и мог свободно осмотреть всю линию наших судов. Если бы адмирал, имевший в Александрийском порту множество фрегатов и мелких судов, оставил некоторые из них под парусами, то он мог бы держать англичан в отдалении, воспрепятствовать осмотру наших расположений и вообще узнать о приближении англичан. К несчастью, он ничего этого не сделал.

Окончив свою рекогносцировку, английский фрегат возвратился к Нельсону; тот, зная теперь все подробности расположения флотилии, тотчас же направился к Абукиру. Он прибыл туда 1 августа (14 термидора) к шести часам вечера. Адмирал Брюэ еще не отобедал. Нельсон подал сигнал к сражению, но боя с неприятелем ждали так мало, что ни на одном корабле не подали треноги и не сняли коек, часть же экипажей и вовсе находилась на берегу. Адмирал послал офицеров собрать и привезти матросов, а также взять тех, кто находился на транспортах. Он не предполагал, что Нельсон атакует тем же вечером, а потому надеялся успеть получить требуемые подкрепления.

Нельсон решил атаковать немедленно и попробовал смелый маневр, которым надеялся выиграть сражение. Он хотел устремиться на наши расположения с левой стороны, то есть от острова Абукира; не обращая внимания на мелководье, пройти между этим островом и нашей эскадрой и стать между берегом и французами. Маневр этот был опасен, но неустрашимый англичанин не колебался. Число судов было одинаковым с обеих сторон – по тринадцати высокобортных кораблей.

Нельсон устремился в атаку к восьми часам вечера. Сначала его маневр не был удачен: «Каллоден», желавший пройти между Абукиром и линией наших кораблей, стал на мель. Следовавший за ним «Голиаф» был удачливее, ему удалось пройти, но, гонимый ветром, он миновал наш первый корабль и смог остановиться только против третьего. За ним следовали английские корабли «Зилус», «Одейшес», «Тесей» и «Орион». Им также удалось поместиться между линией наших кораблей и берегом. Они дошли до «Тоннана», стоявшего в ряду французских кораблей восьмым и завязали сражение с нашим центром.

Другие английские корабли двигались с внешней стороны французской линии, которую и поставили между двух огней. И поскольку на французских кораблях не ожидали нападения с берега, то корабельные батареи с береговых бортов были завалены койками и два первых наших корабля не смогли открыть огонь в этом направлении: у одного был перебит рангоут, у другого сбиты мачты.

Но в центре, где стоял «Ориент», адмиральский корабль, был страшный огонь. «Беллерофон», один из лучших кораблей Нельсона, был лишен снастей и мачт и принужден отойти. Также и другие страшно пострадавшие английские корабли ушли с поля сражения. Адмирал Брюэ, располагавший только частью своих матросов, тем не менее выдерживал огонь неприятеля и надеялся даже, несмотря на удачный маневр Нельсона, одержать победу, если бы только отданные им в это время приказания были исполнены.

Англичане завязали бой лишь с нашим левым крылом и центром; правое крыло, составленное из пяти лучших кораблей, не имело перед собою неприятеля. Адмирал Брюэ подал ему сигнал поднять паруса и зайти на линию боя снаружи; если бы этот маневр удался, то английские корабли сами были бы поставлены между двух огней; но сигналов не заметили. В подобном случае подчиненный должен не колебаться, а спешить на помощь к своему начальнику. Контр-адмирал Вильнев, храбрый, но нерешительный, остался неподвижен, ожидая приказаний.

Итак, наше левое крыло и центр по-прежнему оставались между двух огней. Тем не менее адмирал и его капитаны показывали чудеса храбрости и изо всех сил поддерживали честь французского флага. Мы потеряли два корабля, англичане также потеряли два; наш огонь имел перевес. Несчастный Брюэ был ранен и не хотел оставить палубы: «Адмирал, – сказал он, – должен умереть, отдавая приказы». Ядро убило его на вахтенных шканцах.

К одиннадцати часам великолепный корабль «Ориент» загорелся и взлетел на воздух. Этот страшный взрыв на некоторое время приостановил ожесточенное побоище. Не уступая врагу, наши атакованные пять кораблей – «Франклин», «Тоннан», «Пепль Суверьен», «Спартиат» и «Аквилон» – всю ночь выдерживали неприятельский огонь. У правого крыла еще была возможность поднять якорь и идти к ним на помощь. Нельсон опасался этого маневра; его суда так пострадали, что он не смог бы выдержать атаки. Однако Вильнев поднял паруса, но лишь для того, чтобы уйти; он не надеялся на успех, рискуя своими кораблями против Нельсона. Три его корабля выбросились на берег, с двумя другими и двумя фрегатами он направился к Мальте.

Сражение продолжалось более пятнадцати часов. Все атакованные экипажи выказали чудеса храбрости. У храброго капитана Пети-Туара ядром оторвало обе ноги, он приказал принести себе табаку, остался на вахтенных шканцах и, как Брюэ, дождался, пока его убило другим ядром. Вся наша эскадра, за исключением двух кораблей и двух фрегатов, уведенных Вильневом, была уничтожена. Флоту Нельсона нанесли такие повреждения, что он не мог преследовать французов.

Таково было знаменитое морское сражение при Абукире, самое гибельное, в каком только приходилось участвовать французскому флоту; оно повлекло за собой самые пагубные военные последствия. Доставивший французов в Египет флот, который мог бы их поддерживать и пополнять потери в их рядах; помогать операциям на сирийском берегу, влиять на Порту и заставить ее довольствоваться неудовлетворительными объяснениями, принуждая терпеть вторжение в Египет; который, наконец, в случае неудачи, должен был возвратить французов в их отечество, – этот флот был уничтожен. Известие о поражении быстро распространилось по Египту и на минуту привело армию в отчаяние.

Бонапарт встретил эту новость с бесстрастным спокойствием. «Видно, – сказал он, – придется умирать тут или вернуться такими же великими, как древние». Он писал Клеберу: «Это принуждает нас совершить еще более великие деяния, нежели мы думали. Нужно быть наготове». Великая душа Клебера была достойна такого языка. «Да, – отвечал он, – нужно совершать великие вещи; я подготавливаю к тому мои способности». Мужество этих смельчаков поддержало армию и восстановило ее воинственный дух.

Бонапарт старался развлекать своих солдат экспедициями и заставить их скорее забыть это поражение. При праздновании 1 вандемьера основания Республики он хотел еще более возбудить их воображение; с этой целью на колонне Помпея было велено начертать имена первых сорока солдат, павших при штурме Александрии. Эти сорок безвестных солдат, вышедших из глухих деревень Франции, стали Помпею и Александру товарищами по бессмертию.