Йоханна Катрин Фриксдоттир - Валькирии. Женщины в мире викингов

В свете этих и многих других факторов наличие оружия в захоронениях больше не рассматривается как прямое доказательство того, что умерший, будь то мужчина или женщина, был воином. Тем более, если на останках нет следов ранений. Это подтверждают следующие примеры: в Бирке было обнаружены останки (Bj.977) мальчика приблизительно 9 лет, которого похоронили вместе с лошадью, мечом, щитом, и прочими подношениями; еще один мальчик чуть постарше (12–13 лет) был похоронен в Балнакейле, на северном побережье Шотландии, – сам он был ростом примерно 150 см, но рядом с ним нашли меч длиной в 86 см [152] Gräslund, Princely Child in Birka; Batey and Paterson, Viking Burial at Balnakeil, Sutherland. . Ни один из этих двух подростков не мог полноценно пользоваться тем оружием, с которым его похоронили, хотя второй из них уже приближался к порогу взрослой жизни. Скорее всего, это был выбор родителей, которые хотели, чтобы их детей запомнили как многообещающих воинов и членов состоятельных семей. В этих случаях оружие служит показателем статуса, а не отражает реальный род занятий. Эти соображения не дают нам прямых ответов на вопросы, но позволяют немного приподнять завесу тайны над женскими захоронениями.

Мужские и женские древнескандинавские захоронения позволяют судить о том, что подавляющее большинство викингов играло традиционные гендерные роли, хотя недавние исследования и доказывают, что в больших городских центрах связанные с этим социальные нормы и ограничения были заметно менее жесткими [153] Moen, Challenging Gender, 8– 9. . Среди предметов, которые находят как в женских, так и в мужских могилах, встречаются останки животных (вероятно, принесенных в жертву во время похоронного обряда), следы пищи, гребни, кухонный инвентарь, превосходная посуда, конская сбруя, предметы домашнего обихода, включая ножи, точильные камни, косы и серпы (возможно, их количество свидетельствует о наличии земель в собственности у членов семьи), а также профессиональные атрибуты того или иного рода деятельности, например, торговли. В могилах, где найдены останки, анализ которых говорит о том, что они были мужскими, чаще находят мечи и прочее оружие, в то время как в женских захоронениях чаще встречаются броши овальной формы, бусы или предметы для производства и обработки тканей. При этом определение пола останков на основании формы бедер и черепа не всегда является надежным, особенно – когда человек умер молодым, и его тело было еще недостаточно развито. В этом случае есть вероятность ошибки, тем более, что погребальные обряды заметно отличались в зависимости от географии. Например, в Исландии мужчин хоронили с бусами чаще, чем где бы то ни было [154] Kristján Eldjárn, Kuml og haugfé, 386. . При этом из тысяч известных захоронений, определенных как женские, в трех были найдены мечи [155] Mørck, Nordre Kjølen; Unimus: Universitetsmuseenes arkeologiske gjenstandssamliner: http://www.unimus.no/arkeologi/forskning/index.php , а в семнадцати были обнаружены наконечники для стрел и копий, а также топоры [156] Gardeła, Amazons of the North?, 397–8. .

Меч был найден в захоронении с останками, которые были определены как женские, обнаруженном на юго-востоке Норвегии в 1900 году. Описание костей позволяет говорить о том, что телосложение женщины было «очень хрупким» [157] Mørck, Nordre Kjølen. . Ее рост мог составлять примерно 155 см, так что она была довольно невысокой даже по меркам того времени, и весила порядка 40 кг. Даже если мы готовы поверить в существование женщин-воинов, этот пример заставляет задаться конкретным вопросом – могла ли эта женщина пользоваться мечом, который нашли рядом с ее останками. Одна из версий, объясняющих этот факт, заключается в том, что эта женщина могла быть принесена в жертву и похоронена вместо своего мужа. В скандинавских источниках встречается довольно расплывчатые упоминания о практике «сати» ( suttee ) – ритуальном сожжении на погребальном костре жены, которая добровольно сопровождает своего мужа в загробную жизнь на его погребальном костре (см. главу 6) [158] Ellis Davidson, Gods and Myths of Northern Europe, 149; Shippey, Laughing Shall I Die, 68–78. . Со временем кости одного из супругов могли полностью разложиться. Кроме того, муж женщины мог умереть за пределами родной земли, а ее в этом случае использовали как своего рода статиста в погребальной драме [159] Hernæs, C 22541 a–g. Et gammelt funn tolkes på ny’; Holck, Antropologisk kommentar ved lege; Price et al., Viking Warrior Women? . Существует ряд известных парных захоронений, останки в которых позволяют предполагать, что один человек «сопровождал» второго. В скандинавских легендах есть упоминания о женщинах, которые лишают себя жизни в момент смерти своих мужей Вопрос лишь в том, является ли это описанием реальной практики или, скорее, должно было служить образцом для подражания [160] Price, Passing into Poetry; Саксон Грамматик. Деяния данов. . В качестве объяснения также можно использовать гипотезу о том, что порой девушка, особенно если у нее не было братьев или она была единственным ребенком в семье, брала на себя функции наследника. Тогда ее могли считать сыном, даже во время похорон. Таковы были наследственные правила в древнескандинавском обществе, и это могло бы иметь важные последствия для всей семьи [161] Clover, Maiden Warriors and Other Sons. . Исландские и норвежские законы предусматривали сложный порядок наследования имущества умершего среди родственников мужского пола. Это право, равно как и право на компенсацию за убитого родственника, определялось специальным кольцом ( baugr ). Если отсутствовали претенденты-мужчины, то на наследство и компенсацию могла рассчитывать и женщина, которую в таком случае называли «госпожой кольца» ( baugrýgr ) [162] Судебник «Серый гусь», K§113, 1:181. .

И норвежские могилы, и биркские захоронения до сих пор хранят много тайн, а использование оружия в качестве погребальных подношений говорит о том, что у викингов были сложные представления о смерти и загробной жизни, а также о связанных с ними ритуалах. Какие бы мы ни делали выводы о личности, гендерной принадлежности и социальной роли умерших, вопрос о существовании женщин-воинов по-прежнему остается открытым. В те далекие времена заботы, связанные с вынашиванием, грудным вскармливанием и воспитанием детей, требовали много времени и усилий (см. главу 4). Сложно представить, что женщины могли совмещать это с изнурительными тренировками и военной подготовкой. Мы не можем отрицать вероятности того, что отдельные женщины участвовали в сражениях наряду с мужчинами, но и доказать бесспорность этого факта также не представляется возможным.

Где же эти знаменитые девы щита, о которых мы знаем из саг? Они – героини текстов, жанр которых можно охарактеризовать как средневековое историческое фэнтези. Рассказы о великих воительницах и их подвигах можно встретить в исландских «Сагах о древних временах» ( Fornaldarsögur ) или в «Деяниях данов» Саксона Грамматика. При их описании авторы используют мужские местоимения, женщины бороздят просторы скандинавских вод в мужских одеждах и под мужскими именами, сражаются наравне с мужчинами и порой даже содержат целый двор как мужчины-конунги. Они демонстрируют поразительную силу и отвагу, которая в равной степени способна заворожить врагов и союзников, читателей прошлого и настоящего. Ратным подвигам обычно приходит конец в момент замужества, но в четвертой главе мы встретимся с примерами того, как женщины вновь берутся за оружие даже после того, как обзаводятся мужьями. На этих образах основаны такие популярные персонажи, как Лагерта из сериала «Викинги», Яра Грейджой из «Игры престолов», Сиф и Валькирия в комиксах и фильмах Marvel о Торе, а также Фрейя в «Северянах» от NRK / Netflix (рисунок 4), которая успешно сражается наряду с викингами-мужчинами и даже мастерит себе ожерелье из пенисов поверженных врагов [163] Issue 102, Journey into Mystery’, March 1964. .