Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Юристом был Джон Вохэн, чьим главным достоинством Хайд назвал тесную связь с Селденом, авторитетом укрепившим его престиж. Причина этой двусмысленности в том, что Вохэн придерживался теорий, которые вели к народному суверенитету за счет прерогатив короны. Тем не менее, после гражданских войн он, объявив себя роялистом, покинул, в отличие от Селдена, Лондон и перебрался в свое поместье в Уэльсе. Оно было разграблено парламентскими войсками. Каких-либо практических действий в пользу Стюартов он не предпринимал, но после Реставрации его репутация как роялиста укрепилась. Став канцлером, Кларендон предлагал ему высокий судебный пост, но тот отказался, занявшись парламентской деятельностью, войдя в число противников «королевской партии» и став одним из лидеров группировки, которая вынудила канцлера бежать из Англии. Впоследствии Кларендон писал, что враждебное поведение Вохэна в парламенте стало для него неожиданностью.

В круг близкого общения входил сэр Кенелм Дигби, занятная фигура того времени. Современники считали его эксцентриком — в XIX веке русские путешественники называли таких жителей Альбиона чудаками, полагая, что «чудачество» — одна из особенностей английского национального характера. Судьба Дигби полна приключений и заслуживает пера Александра Дюма (хотя великий французский писатель вряд ли мог сделать главным героем англичанина). Отцом этого человека был сэр Эверард Дигби, один из участников «порохового» заговора, казненный в 1606 году. Для младшего Дигби вопросы веры решались непросто: из католичества он перешел в англиканство, возможно, руководствуясь соображениями карьеры, затем снова обратился к католической вере. Не зря его известное философское сочинение носит название «Разговор с дамой о выборе религии». Вступив на дипломатическое поприще и прибыв во Францию, он, по собственным воспоминаниям, стал объектом страсти вдовствующей королевы Марии Медичи. Женился сэр Кенелм на самой признанной красавице своего времени леди Виниции Стенли. При Карле I стал членом Тайного королевского совета, в 1628 году занялся, небезуспешно, пиратским промыслом (традиция, идущая от елизаветинского времени), отправившись в Средиземноморье. Натура стремительная, человек с многообразными интересами, он не мог не привлечь Хайда. В конце 1630-х гг. Дигби принял участие в шотландских войнах, затем отправился во Францию. Там пробыл недолго: убив на дуэли французского дворянина, Дигби через Фландрию возвратился на родину, где по приказу парламента был посажен в тюрьму. Впрочем, заключение было недолгим, по ходатайству регентши Французского королевства Анны Австрийской он был отпущен и во Франции стал канцлером королевы в изгнании Генриетты Марии. Автор философских трактатов «О природе тела» и «О бессмертии благочестивых душ», Дигби увлекался астрологией и алхимией: еще в 1630-х гг. он изучал эти «науки» вместе с проживавшим в Англии художником ван Дейком. Дигби не только писал о душах и телах, но издал поваренную книгу, а также сочинение, посвященное растениеводству. После Реставрации он был одним из отцов-основателей Королевского общества. Кто знает, быть может, самым бесспорным вкладом сэра Кенелма Дигби в историю человечества было изобретение современной винной бутылки.

Еще одним приятелем Хайда был Чарльз Коттон из Дербишира. Оллард назвал его «Раймондом Асквитом своего поколения». Это сравнение неточно. Раймонд — старший сын британского премьера Герберта Асквита, при котором Англия вступила в первую мировую войну. Блестяще образованный молодой человек обладал качествами, позволявшими современниками считать его образцовым джентльменом, и погиб в сражении при Сомме. О Коттоне Хайд писал как о человеке, «обладавшем всеми теми качествами, которые создают репутацию настоящего джентльмена». Однако избранный им путь был отличным от Асквита. Унаследовав поместье и увеличив состояние за счет женитьбы, Коттон жил в деревне, посвятив время здоровым удовольствиям. И он, и его сын были в дружеских отношениях с английским писателем Исааком Уолтоном, страстным рыболовом, с которым они разделили это увлечение. Коттон написал частично один из разделов книги Уолтона «Все для рыбака» («Compleate Angler»), ставшей в Англии самой переиздаваемой, по количеству изданий сопоставимой только с Шекспиром. Другим увлечением Коттона были игры, и он написал книгу «Все для игрока» («Compleate Gamester»), в которой не только поведал читателям обо всех играх: от бильярда до боулинга, от шахмат до карт, но и о пользе правильного досуга.

Хайд промолчал о дружбе с Балстродом Уайтлоком, ставшим видным деятелем парламентского лагеря в эпоху гражданских войн и междуцарствия. Он был обязан своим необычным именем дяде Эдмунду Уайтлоку, пользовавшему в Лондоне своеобразной репутацией. Наверное, его можно, как и Дигби, назвать эксцентриком, но правильнее — кутилой. Поучившись в европейских университетах, послужив недолго во французской кавалерии, «капитан Уайтлок» вернулся в Лондон, где прожигал жизнь в компании приятелей-аристократов, в основном за их счет. Среди его хороших знакомцев были архитектор Иниго Джонс и не менее знаменитый путешественник Уолтер Рэли. У Эдмунда было свойство оказываться там, где было «жарко», но выходить сухим из воды. В 1601 году он присутствовал на одном собрании, после чего был заподозрен в участии в заговоре графа Эссекса против Елизаветы I. 4 Ноября 1605 года, через три месяца после рождения племянника, он поужинал в компании лорда Нортумберленда и его родственника сэра Томаса Перси. На следующий день был раскрыт пороховой заговор, и Эдмунд Уайтлок оказался в заключении по подозрению в участии в нем, однако в дальнейшем был отпущен за отсутствием доказательств. Этот человек по непонятной прихоти настоял, чтобы ребенка назвали в честь матери, или ее именем Элизабет, или фамилией Балстрод. Чтобы не назвать мальчика девичьим именем, родственники и священник согласились на второй вариант, показавшийся им меньшим злом.

Пути двух молодых адвокатов, Хайда и Уайтлока, были и разными, и похожими. Оба происходили из джентри, но статус их семейств отличался. Дед Уайтлока был младшим ребенком и был вынужден заняться торговлей. Он умер во Франции, оставив жену с четырьмя малолетними сыновьями. Ее целью стало дать детям образование. О старшем из братьев, Эдмунде, уже сказано, другой брат Ричард перебрался в Германию и продолжил коммерческие занятия отца, став основателем немецкой ветви семейства. Третий брат Уильям покинул Лондон и, став буканьером, служил под начальством Дрейка в Вест-Индии. Он погиб в сражении с испанцами. Таким образом, самым успешным из братьев стал отец Балстрода Джеймс: окончив Оксфорд и адвокатскую школу, он не только получил выгодную практику, но стал в 1606 году депутатом парламента. Своей карьерой он был обязан семейным связям жены, в том числе знакомством с Верховным судьей Эдуардом Коком, чьи взгляды на законодательство не во всем совпадали с взглядами Якова I. Джеймс Уайтлок соглашался, что королевские прерогативы могли быть ограничены, и за подобное фрондерство был подвергут аресту. Не удивительно, что воспитанный в этой «либеральной» семье Балстрод стал позднее стойким приверженцем парламента. У Уайтлока и Хайда были отцы с парламентскими связями, прямая дорога в Оксфорд и Инн оф Корт, но Балстрод, будучи на три года старше, успел поучаствовать в парламенте в 1626 году. Его биограф Руфь Спалдинг писала: «В Мидл Темпле он подружился с молодыми людьми, ставшими затем знаменитыми. Один из них, Эдуард Хайд, испытывал к нему чувство глубокого восхищения; это видно из его ярких и беспорядочных писем, которые, между прочим, содержат мало почтения к некоторым людям во власти. Эта переписка и это восхищение продолжались около двадцати лет, а потом их политические пути разошлись» [97, 31 ]. Уайтлок вспоминал: когда в 1634 году, после недолгого пребывания во Франции, он вернулся на родину, сердечнее всех его встретил Хайд.