Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Возвращаясь к свидетельству де Ту, написанному спустя время, уже после смерти короля и смены династии, можно увидеть следы личной обиды на Генриха III, разрешавшего доступ к своей персоне только избранной группе лиц, вкупе с желанием приписать ему склонность к чужестранному, а значит, зловредному для французов, влиянию. Видимо, леди Дуглас, которая умерла до появления его « Истории своего времени », охватывающей события 1585 г., была удобной фигурой, чтобы вменить ей несуществующее влияние на Генриха III.

Парижане в лице Пьера де Л'Этуаля скорее обратили внимание на внешние изменения при дворе: « В начале сего 1585 года король издал новый регламент для своего дома, равно как по поводу одежды тех, кто ежедневно пребывает подле его персоны на квартальной службе. Последние должны отныне одеваться в черный бархат, с золотой цепью на воротнике, и им велено заменить шляпы на береты или бонеты ( bonnets ) также из черного бархата, пока они пребывают на службе. Тем же, кто заседает в Государственном или Узком совете …надлежит надевать длинную одежду из фиолетового бархата » [976] L'Estoile P. de . Registre-Journal du règne de Henri III. T. V. P. 11. . Черный цвет, как цвет христианских добродетелей и королевский цвет в Европе XVI в. [977] Пастуро М . Черный. История цвета. С. 79. , также был выбран Генрихом III не случайно для себя и своего двора, поскольку объединял и католиков, и гугенотов, выполняя важную символическую роль единства куриального института. Отныне одежда должна была четко отделять любого придворного от иных дворян и лиц, имевших доступ ко двору. Цветовая королевская экспансия, по выражению С.А. Польской, охватила « окружающее монарха пространство и ближних к нему лиц » [978] Польская С.А. Христианнейший король: образы власти в репрезентативных стратегиях французской монархии (IX–XV вв.). С. 355. . Визуальное воплощение сакрального пространства, связанного с фигурой короля, было нацелено вместе с тем на дальнейшую институционализацию двора и создание недосягаемого по социальному престижу и значению элитарного политического, межконфессионального, церемониального и общественного центра.

Однако соблюдался ли этот церемониал хотя бы в каком-либо виде после его учреждения? Мы можем ответить утвердительно в отношении лишь первых месяцев 1585 г., поскольку Восьмая религиозная война, отток и размежевание дворянства на три конкурирующие и воюющие между собой группы — роялистов, гизаров и гугенотов — делали невозможным его соблюдение. Ценные сведения содержатся в депеше мантуанского посла при французском дворе, Ферранте Гизони, от февраля 1585 г., сообщающего своему герцогу, Вильгельму Гонзага, о церемонии встречи английского посольства во главе с графом Дерби: « По обоим сторонам [парадной] лестницы в Лувре были выстроены швейцарцы, в приемной зале — стрелки лейб-гвардии, в передней — дворяне с топориками, а в двух иных помещениях, государственной присутственной палате и аудиенц-зале, — дворяне иных подразделений двора. В самой же королевской спальне, где пребывал Его Величество, находились другие дворяне, вместе с кавалерами Ордена Святого Духа. Рассказывают, что Его Величество принял англичан со всей благосклонностью и вниманием » [979] Рукопись депеш Ferrante Guisoni была исследована в 2000-х гг. Моник Шатене в Архиве Мантуи: Chatenet M . La cour de France au XVIe siècle. P. 182–183. . Сейчас мы можем только предполагать, как в действительности выглядело и было меблировано пространство Королевской палаты конца XVI в., поскольку от Лувра этого времени мало что осталось — главным образом, знаменитый бальный зал (ныне — зал Кариатид) и парадная лестница Генриха II.

Наконец, остается вопрос, когда при дворе были приняты церемониальные барьеры и что король хотел сказать двору, учреждая их и отгораживаясь от придворных. Впервые Генрих III упомянул барьеры в своем Регламенте 1574 г. и попытался использовать их уже осенью того же года в Лионе во время обеденной церемонии. Однако, как пишет Л'Этуаль, это нововведение вызвало взрыв негодования со стороны придворных и король быстро отказался от этой затеи, решив, что она преждевременна [980] L'Estoile P. de . Registre-Journal du règne de Henri III. T. I (1574–1575)/Éd. M. Lazard et G. Schrenck. Genève: Droz, 1992. P. 78; Le Roux N. La cour dans l'espace du palais. L'exemple de Henri III. P. 247–248. . Дворяне Франции привыкли видеть доступного для всех короля, публичного в каждом своем движении, но никак не закрытого монарха, не только сидящего за отдельным столом и принимающего пищу отдельно, но также намеренно отделяющего себя от своего двора и отстраняющего от себя дворянство. Это воспринималось как нарушение традиции придворных пиров, в центре которой всегда находилась фигура короля, зачастую за одним столом с рыцарями-сотрапезниками [981] Lacroix B. Le Moyen Âge à table. P. 28–31. . Учреждение барьеров при французском дворе сразу связали с чужеродными обычаями, принятыми в Польше или при дворе императора. Действительно, бургундская традиция барьеров использовалась у наместников Фландрии в Брюсселе, при дворах в Мадриде и в Вене, и их мог видеть Генрих III во время недолгого пребывания в гостях у своего тестя императора Максимилиана II [982] Chatenet M. Etiquette and Architecture at the Court of the last Valois//Court festivals of the European Renaissance. Art, politics and performance/Ed. J.R. Mulryne & E. Goldring. London-New York: Routledge, 2017. P. 89–90. . Мы можем только предполагать, что церемониал Габсбургов и организация церемониального пространства при иных дворах как минимум подтолкнули Генриха III к куриальным реформам при своем дворе.

Вместе с тем, хорошо известно, что Генрих III изначально был воспитан как церемониальный король, и все его политическое и духовное целеполагание было связано с возвеличиванием королевской персоны, для чего он использовал рациональный европейский церемониальный опыт, придавая ему характерные французские черты. Например, подчеркивая сакральность королевской трапезы, Генрих III, в подражание Христу и его Апостолам, Регламентом 1582 г. учредил церемонию своего воскресного обеда после торжественной мессы, как форму коллективного причастия, которая проходила за круглым столом с участием двенадцати персон-сотрапезников, специально выбранных монархом, в знак исключительного благоволения [983] Règlement ordonné par le Roi […], le 10e Octobre 1582//Règlement de la maison du Roi et des principaux officiers servans en icelle. P. 121r. . Этим решением король поочередно приобщал своих придворных к кругу избранных, соприкасающихся с помазанником Божьим, играющим роль короля-первосвященника, высшим носителем Величества, обеспечивая необходимый диалог со своим двором и тем самым сохраняя сочетание его светского и духовного начал [984] Канторович Э . Два тела короля. С. 567. .

С другой стороны, по свидетельству королевского архитектора Филибера Делорма, барьеры как таковые использовались при французском дворе как минимум с 1560-х гг., отгораживая личное пространство юного Карла IX от толпы придворных, приветствовавших его утром в спальне, которых было так много, что король не мог подняться с кровати и приступить к одеванию в течение часа [985] L'Orme Ph . Architecture. Paris, 1567. P. 20. . Скорее всего, речь идет о сугубо французском изобретении. Нам также представляется, что Генрих III начал церемониальные преобразования в 1574 г., прибыв во Францию уже с готовым планом конкретных мероприятий, учитывающим как французский, так и иностранный опыт. Регламент 1585 г. стал удобным поводом воплотить в жизнь то, что не удалось сделать несколькими годами ранее. Введение барьеров на церемониях трапезы, мессы, а также в королевской спальне и в бальной зале, подчеркивало авторитет короля, его семьи, и создавало его исключительное политическое и сакральное пространство. Такое решение в равной степени способствовало большей безопасности физического тела монарха, поскольку возле барьеров дежурили лейб-гвардейцы, и организационно дисциплинировало придворных. Конечно, это была очевидная реакция короны на затяжные гражданские войны и умаление королевского авторитета: в духе неоплатоников Генрих III пытался создать свой гармоничный и безопасный мир среди всеобщего хаоса, используя церемониал как главное средство для организации идеального двора.