Нил Прайс - История викингов. Дети Ясеня и Вяза

И снова мы можем обратиться к эпической поэме «Беовульф», где развернуто описаны воинственные идеалы и обычаи, царившие в королевских залах. Вот молодой герой Виглаф, сын Веостана, готовый до последнего защищать своего повелителя, увещевает товарищей вспомнить свои клятвы:

Такие стихи декламировали у очага.

Свет огня отбрасывал тревожащий отблеск, придавая владыкам залов потусторонний вид. В стихах упоминается, что они не снимали шлемы в помещении – нетрудно представить, как мерцающее рыжее пламя очага оживляло рельефные изображения на чеканных металлических пластинах. Лица вождей терялись за массой движущихся фигур и танцующих теней. На некоторых декорированных шлемах при свете огня мог возникать эффект отсутствия одного глаза – для этого на некоторых участках клуазонне выборочно исключали золотую подложку. Одноглазый владыка как заместитель одноглазого бога Одина, верховного покровителя нового королевского клана, – возможно, это воспринималось как олицетворение, почти как превращение.

Свою лепту в обстановку зала вносили и гости. Во многих дворцах археологи находят небольшие прямоугольные пластинки из чистой золотой фольги, тонкие, как бумага, и покрытые штампованными изображениями. Среди них есть человеческие фигуры, поодиночке или парами, делающие церемониальные жесты – указывающие на что-то, обнимающиеся или целующиеся – или держащие руки в таких специфических положениях, что это явно должно что-то значить. Обычно фигуры стоят в профиль, но иногда видны спереди. Их одежда и прически изображены с большим вниманием к деталям и могут служить для нас важным источником сведений о моде, гендерно дифференцированной одежде и социальных сигналах. В руках они держат посохи, оружие, рога для питья и чаши. Фигурки окружены бордюром из золотых бусин или переплетающимися узорами. Некоторые фигурки не вытиснены на золотой фольге, а вырезаны из драгоценного металла по контуру, словно бумажные куклы. Часть из них представляет явно не людей или богов, а нечто совершенно иное: странные, раздутые формы – возможно, чудовища или существа из другого мира. Пластинки из фольги обыкновенно сгруппированы вокруг отверстий для столбов, поддерживавших крышу, и, вероятно, когда-то крепились непосредственно к столбам с помощью смолы или подобного клейкого вещества.

В некоторых местах были найдены штамповочные матрицы, предназначенные для массового производства пластинок из фольги, и, очевидно, в разных дворцовых комплексах преобладали вполне определенные мотивы – другими словами, тот или иной узор обозначал конкретное место или его жителей. Возможно, пластинки из фольги были чем-то вроде роскошных визитных карточек или посольских жетонов, которые гости вручали хозяину и которые затем крепили на видные места в зале. Многочисленные повторяющиеся изображения из фольги на опорных столбах указывают на повторные визиты и, следовательно, на щедрый прием. Чем больше разнообразие пластинок из фольги в одном месте, тем известнее был владыка, принимавший гостей из самых разных областей. Вероятно, при свете очага фольга тоже блестела, и исполинские столбы, поддерживающие крышу, сквозь дым казались скоплением сияющих золотых огней.

Но каким образом все это оплачивалось и обеспечивалось?

Торговля с дальними странами не была новостью для Скандинавии. В бронзовом веке торговые сети охватывали всю Европу, и даже после их сокращения в начале железного века под влиянием Римской империи на Север пришли инновации и импорт. Но эти связи также пострадали в период упадка империи, что сыграло существенную роль в кризисе периода Великого переселения народов, и, возможно, даже было одной из его причин. Давно известно, что военным правителям до наступления эпохи викингов каким-то образом удавалось укреплять и даже перестраивать и расширять зарубежные связи, но недавние исследования показали, что эти связи простирались намного дальше, чем было принято считать, – далеко за те пределы, которые не так давно считались последними рубежами, известными жителям Севера.

При раскопках в мастерских шведских ювелиров были обнаружены тайники с гранатами, привезенными в виде сырья из Индии и Шри-Ланки. Возможно, похожим путем (через Персидский залив, а затем по суше караванными путями либо через Красное море к средиземноморским портам) прибывала и слоновая кость. Таким же образом доставляли римские драгоценные украшения и стекло, а также византийские изделия из металла. Были найдены сердоликовые бусины из Синда, драгоценные раковины каури из Аравии, даже шкурки ящериц из Бенгалии. На месте поселения возле погребальных курганов Саттон-Ху в Восточной Англии, совпадающего по датировке с вендельскими могильниками в Швеции, было обнаружено декорированное ведерко из Египта. Список можно продолжать – археологи только сейчас начинают выяснять, как функционировали эти сети и как далеко они простирались, пытаясь отследить перемещавшиеся по ним предметы. Последнее довольно убедительное предположение состоит в том, что в VI–VIII веках Север, по сути, представлял собой западную оконечность Великого шелкового пути, простиравшегося в конечном итоге до Танского Китая и государств Силла и Бохай в Корее, а в VIII веке до Японии (периода Нара).

Скандинавская знать разработала продуманные стратегии доступа к этим коммерческим сетям. Чтобы участвовать в столь обширной торговле, нужно было иметь готовые запасы товаров, пользующихся спросом за рубежом. Что это были за вещи и откуда они брались? За последние десять лет археологических исследований выяснилось, что новые правители не только поощряли обмен престижными подарками и пользовались иностранными товарами, но также создали взаимовыгодные сети межрегиональной торговли внутри Скандинавии, добившись, чтобы ресурсы одного маленького королевства эффективно дополняли природные богатства другого. В итоге продукция даже самых отдаленных районов Севера могла отправиться в набирающие силу королевства на побережье, а затем влиться во внешнюю торговлю.

Открытие этой транзакционной экономики влечет за собой переосмысление всей структуры крестьянского хозяйства, от которого зависел процесс производства и перевозки товаров – в частности, традиционной концепции приусадебного участка (области непосредственно вокруг крестьянской усадьбы, где выращивались зерновые) и отдаленных участков. Отдаленными участками обычно считались пастбища, расположенные на некотором расстоянии от усадьбы, на возвышенных лугах, и окраины, имевшие тем не менее определенную пользу для животноводства, использование которых в более суровом микроклимате носило сезонный характер. Теперь нам ясно, что «отдаленные участки» как условная экономическая зона могли на самом деле отстоять на сотни километров от тех мест, которые они снабжали, а значит, необходимо дать новое определение тому, что они собой представляли, – и, что еще важнее, для чего были предназначены.