Коллектив авторов История - Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Но когда через некоторое время в батальоны стали приходить письма от уже отслуживших тылоополченцев о том, что по прибытии домой на местах в правах их не восстанавливают, продолжают считать врагами и на работу никуда не принимают [142] Там же. Л. 121; Д. 36. Л. 48. , иллюзии стали исчезать.

В 1932 г. начальник Управления т. о. ЦДТ Грузинский в полит-сводках оценивал политико-моральное состояние тылоополченцев как «удовлетворительное». Вместе с тем он отмечал ряд явлений, характерных для многих частей, — недовольство пищей, кражи картофеля у местного населения, попрошайничество, отказ сектантов от работы по субботам и, когда их к этому принуждали, дезертирство. С 10 июня по 10 июля 1932 г. из частей ДВК дезертировало 28 чел., в основном буряты, местные жители. В числе сбежавших были шаманы и ламы. Зная хорошо местность, буряты уходили за границу. В июне 1932 г. в БССР дезертировало 48 чел. Причины побегов — слабое питание, плохое обмундирование, грубость начсостава, получение писем из дома и от ранее сбежавших. В УССР из частей дезертировало 114 чел., из них 15 немцев-меннонитов, которым были присланы письма от ранее сбежавших о том, что их дома освобождают от службы. Готовился побег 100 чел., из которых 60 являлись духоборами. В частях «религиозников» был задержан прибывший с Северного Кавказа руководитель секты, который вел «агитацию за дезертирство». В Казахстанском полку за три месяца было 25 попыток к побегу, 32 случая симуляции, 35 самовольных отлучек, 40 случаев отказа от работы. Часть тылоополченцев имела связь с населением и особенно с «кулаками», которые сочувственно относились к ним. В тех случаях, когда тылоополченцы пытались покупать продукты у местного населения, селяне спрашивали: «Для себя берешь, или для командира?» Если для командиров, то не продавали ничего совершенно. За три месяца из полка дезертировало 89 чел., в основном из местного призыва.

Несмотря на все выше перечисленные факты, Грузинский отмечал, что по докладам из частей большинство тылоополченцев относится к труду сознательно, в частях имеются сотни рабочих бригад, перевыполняющих заданные объемы выработки, доводя их до 150–180 % [143] Там же. Д. 4. Л. 114, 115. . Фактически же эти цифры были явно завышены. Больные люди на истощенных лошадях при полном отсутствии планирования, постоянных перебросках с места на место, простоях из-за плохой организации труда не могли дать такой большой процент выполнения заданий. Одна, две, десять бригад в течение недели-двух на одном объекте могли показывать производительность труда на 150–180 %, но это никак не могло повлиять на выполнение промфинпланов за полугодие и год, т. к. в другое время эти бригады простаивали.

До 1933 г. в большинстве частей т. о. всех трех наркоматов начсостав не проводил анализа зависимости производственной активности, настроений и морального состояния тылоополченцев от их социального статуса в прошлом. Схема оценки была упрощенной: в таком-то регионе, на таких-то работах и при таких-то условиях обеспечения настроения, поведение и высказывания тылоополченцев такие-то. Но в конце 1932 г. командование 4-го полка т. о. НКТП (Запорожье, Днепрострой) первым провело такой анализ, и результаты его оказались весьма интересными и полезными для корректировки процесса политико-воспитательной работы с тылоополченцами.

В результате этого анализа выяснилось следующее. Около 40–50 % переменного состава рот, преимущественно «иждивенцы кулаков и торговцев», до призыва на службу имели трудовой стаж на социалистическом строительстве от двух до четырех лет. Эта («первая») категория, по мнению командования, «положительно отзывалась по вопросам соцстроительства, партийной политики как в деревне, так и в городе, показывала пример другим и в производстве, и в лояльности по отношению к советской власти». На базе этой категории впоследствии были развернуты ударничество и стахановское движение.

15–20 % переменного состава не имели производственного стажа, призваны из села («вторая» категория). Они, по оценке начальства, являлись неграмотными и малокультурными, находились под негативным влиянием родных, воздействующих на них через письма и беседы при посещении частей. Политзанятия эти тылоополченцы посещали неохотно, а вся проводимая с ними агитационно-массовая работа положительных результатов не давала. В их среде отмечались случаи симуляции, но агитации против советской власти не велось.

5–10 % тылоополченцев составляли иждивенцы «кулаков» и торговцев, грамотные, не имеющие трудового стажа на социалистическом строительстве («третья» категория). Они открыто ненавидели тылоополченцев «первой» категории, выражая свое отношение к ним не только в цехах и бараках, но зачастую и на собраниях. В то же время они не ставили перед собой целей открытых выступлений против представителей власти; таких фактов ни в одном отчетном документе не зафиксировано. Основным направлением их деятельности была агитация к коллективному отказу от приема пищи и выхода на работы, а также скрытная подготовка коллективных побегов. По мнению руководства полка, они были настроены явно враждебно против всех мероприятий советской власти и партии, вели активную антисоветскую агитацию среди тылоополченцев на политзанятиях и в быту. Эта категория приносила наибольший процент случаев симуляций, воровства и дезертирства [144] РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 18. Л. 111. .

Изучение политических донесений из других частей показывает, что в 1931–1933 гг. в большинстве частей положение было таким же, как и в 4-м полку т. о. НКТП. Однако их командиры по разным причинам не осуществляли подобного анализа, а значит, не могли эффективно вести воспитательную работу с различными категориями тылоополченцев.

Настроения различных категорий тылоополченцев хорошо иллюстрируют некоторые их действия и высказывания, отмеченные в политсводках. Командование отмечало скрытое недовольство, которое у наиболее негативно настроенных тылоополченцев проявлялось в резких формах. Так, в Прокопьевском отряде один тылоополченец отсек себе кисть руки, а трое других спустили пустую вагонетку в забой, что привело к временной приостановке работы. В лесных районах в ответ на грубость командиров и десятников тылоополченцы заявляли: «Вот когда останемся одни, мы вас прикончим» [145] ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 125. Л. 110. . Прокопьевский отряд (впоследствии 3-й полк) в дальнейшем часто отмечался в документах как наиболее «контрреволюционно настроенный». Одна из главных причин такого настроения в полку крылась в его социальном составе. Это оказалась одна из немногих частей т. о., в которой количество «кулаков», торговцев, кустарей и священников превышало количество детей «лишенцев» [146] РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 18. Л. 7 об. .