Мария Кича - Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях

Участники заговора стали самыми влиятельными людьми Ирака. Они решали, кто займет ведущие государственные посты. Кроме того, военные навязали политикам идеологию панарабизма. Ее иракская версия заключалась в том, что Ирак должен играть главную роль в образовании единого арабского государства. В августе 1937 года — после отставки Хикмета Сулеймана — ас-Саббах поручил Гази в третий раз назначить главой кабинета Джамиля аль-Мидфаи. Но Абд ал-Латиф Нури — министр обороны в кабинете аль-Мидфаи — обругал ас-Саббаха и пригрозил разогнать «полковничью клику». Тогда-то офицеры и вспомнили о том, кому пришлось покинуть Месопотамию, кто был смертельно обижен на короля и жаждал вернуться. Они вспомнили о Нури ас-Саиде.

Мятежники провели с Нури тайные переговоры, и он согласился занять кресло премьер-министра. 24 декабря 1938 года Нури прибыл в иракскую столицу — и ас-Саббах двинул войска на Каср аль-Зухур. На следующее утро Гази принял отставку аль-Мидфаи и назначил на его место Нури ас-Саида. Это случилось в присутствии ас-Саббаха и других офицеров, заинтересованных в перевороте.

Армия снова победила. За два года она низложила три кабинета министров. Нури, который в 1936 году горько жаловался на вмешательство военных в политику, благодаря им опять оказался у власти. 4 января 1939 года он публично пообещал иракскому народу скорейшее процветание. Но ради всеобщего благоденствия требовалось уничтожить оппозицию и ее лидера — Хикмета Сулеймана.

Повод не заставил себя долго ждать: в марте 1939 года внезапно был раскрыт заговор, который возглавлял Хикмет Сулейман. Трибунал приговорил бывшего премьер-министра и его ближайших соратников к смертной казни. Руководство Ирака объявило, что «они стали причиной всех неудач и пагубных событий, которые произошли в стране за последние годы». План Хикмета Сулеймана заключался в убийстве 40 человек — членов королевской семьи и высших сановников — на банкете во дворце принца Абд аль-Илаха. После этого Абд аль-Илах должен был занять трон. Мятежники посвятили принца в свой зловещий план — но он обо всем доложил монарху и Нури ас-Саиду.

Неизвестно, замышлял ли Хикмет Сулейман переворот — слишком уж изложенная схема напоминает абсурдный заговор Като-стрит в Лондоне (1820). Тем не менее, политик был виновен в кровавых событиях 1936 года — и для него пробил час расплаты. Однако за осужденного вступился британский посол, и Хикмет Сулейман отделался пятью годами тюрьмы.

Но тут случилось непредвиденное.

В ночь на 4 апреля 1939 года король Гази I погиб.

Вечером 3 апреля 1939 года король сел за руль любимого «бьюика», взяв с собой нескольких приятелей. Они направились в заветный павильон. Но Гази на большой скорости не справился с управлением и врезался в фонарный столб. Приятели вызвали придворного врача. Когда тот приехал на место аварии, Гази уже потерял сознание. Его голова была разбита, а лицо — обезображено до неузнаваемости. По просьбе королевы Алии доктор вколол умирающему двойную дозу адреналина: перед тем, как отойти в мир иной, монарх должен был назвать имя наследника. Семейная легенда Хашимитов гласит, что Гази пришел в себя, пробормотал: «Абд аль-Илах» — и скончался. Ему было всего 27 лет.

Таким образом, робкий Абд аль-Илах — сверстник погибшего Гази — стал регентом при четырехлетнем племяннике Фейсале. Он осуществлял полномочия монарха, пока мальчик не достиг совершеннолетия. Абд аль-Илах возглавлял Ирак на протяжении 14 лет — дольше, чем Фейсал I или Гази I, — и его правление выпало на очень тяжелые времена.

Смерть короля шокировала подданных. В день похорон на улицы Багдада вышли тысячи человек. Они вопили, рыдали, рвали на себе волосы и одежду. «The Times» опубликовала ряд статей, посвященных усопшему. Их авторы называли Гази «бесстрашным наездником», «восторженным летчиком» и «пламенным автолюбителем». Умерев в столь юном возрасте, он окончательно превратился в кумира молодых иракцев. Но политические прогнозы «The Times» выглядели довольно мрачно. Иракское общество по-прежнему было разрозненным — поэтому продолжительное регентство таило немало опасностей.

Тем не менее, сначала все складывалось хорошо. Нури ас-Саид занимал пост премьер-министра, Али Джавдат аль-Айюби — пост министра иностранных дел. Регент, несмотря на молодость, отличался серьезностью и спокойствием — после взбалмошного Гази это было очень ценно.

Несмотря на скромность и застенчивость, Абд аль-Илах был не так прост и беспомощен, как может показаться. Самый высокий из Хашимитов, он унаследовал светлую кожу от бабушки и прабабушки — черкешенок. Однажды, пересчитав своих неарабских предков, амир в шутку сказал: «Интересно, а я вообще араб?» Фейсал I обвинял старших братьев — Али и Абдаллу — в излишней консервативности, но младшее поколение династии было совсем другим. Зейд (брат Али, Абдаллы и Фейсала), Гази и Абд аль-Илах водили автомобили, носили европейскую одежду и вели западный образ жизни.

В отличие от родственников, Абд аль-Илах и не думал получать образование в Европе. Вместо бесплодных попыток одолеть Хэрроу он окончил престижный колледж «Виктория» в Александрии, где преподавание велось на английском языке. Директор колледжа был для учеников не только авторитетным наставником, но и старшим товарищем. Беседы с ним оказали на принца огромное влияние. Мальчик осознал роль своей семьи в арабском мире — и преисполнился гордости за принадлежность к хашимитской династии. Впрочем, в этой династии он занимал третьестепенное положение.

Детство будущего регента прошло в Мекке. Позже, уже в Багдаде, Абд аль-Илах рассказывал, как однажды ночью его забрали из отцовского дома и отвели на другой конец города. Люди, сопровождавшие мальчика, передвигались в кромешной темноте, без фонарей — и ребенок не понимал, что происходит. Утром его дед Хусейн объявил о начале Великого арабского восстания — поэтому всех женщин и детей семьи Хашимитов заранее спрятали в безопасном месте.

Абд аль-Илах привез в Багдад теплые воспоминания о старой Аравии. До конца жизни он не мог забыть чарующую атмосферу досаудовской Мекки: торговые караваны из Египта и Сирии, верблюдов в нарядной сбруе, шумные базары и толпы взволнованных паломников. Память амира хранила десятки легенд, которые передавали друг другу восточные купцы — и которые легли в основу сказок «Тысячи и одной ночи». Абд аль-Илах мог часами рассказывать о коварных джиннах и мудрых халифах. Принц воспитывался в древних традициях — и, будучи потомком пророка Мухаммеда, видел то, чего не видели другие мусульмане: например, как на Каабе ежегодно меняли кисву — черное покрывало, вытканное золотыми и серебряными нитями. Все эти обряды и предания были для Абд аль-Илаха частью его личной истории и истории его семьи. Он с одинаковым благоговением вспоминал, как пророк Мухаммед произнес свою последнюю проповедь — и как его дед Хусейн боролся с турками.