Мария Кича - Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях

Ситуация в Медине подтверждала, что на Ближнем Востоке неприемлемы европейские военные модели — поэтому Лоуренс предложил арабам комплекс их же традиционных способов борьбы с неприятелем. Бедуины практиковали вооруженные набеги еще до возникновения ислама — и офицер полагал, что стихийные нападения на турок будут эффективными. Внедрять западную дисциплину среди кочевников было бессмысленно. Если им что-то не нравилось, они садились на лошадей и верблюдов — и уезжали прочь.

Олицетворением мятежа стал Фейсал. Это было очень важно — ведь сыновья Хусейна провели детство и юность в Стамбуле. Суровые бедуины считали Хашимитов неженками, привыкшими к комфорту, — и относились к ним презрительно. Шариф прекрасно осознавал опасность такой репутации для своих отпрысков. Еще в 1908 году он настоял на том, чтобы Али, Абдалла, Фейсал и Зейд вернулись к истокам, — и отправил их жить в пустыню, к кочевым племенам.

Сыновья беспрекословно подчинились воле Хусейна. Однако вследствие воспитания они были изолированы от сверстников-бедуинов. Молодые Хашимиты остались в одиночестве — все вместе и каждый сам по себе. По замечанию Лоуренса, «у них не было ни родины, ни настоящих друзей; и никто из них не открывался остальным или, тем более, отцу, которого все они боялись». Так продолжалось до тех пор, пока возмужавшие юноши не проявили лидерские и воинские качества, добившись уважения бедуинов. Фейсал — живой символ бунта — был не просто одним из сыновей шарифа. Он был первым среди равных.

В декабре 1916 года восстание уже не казалось безнадежным. Турок вытеснили из Хиджаза — и битва за Аравию переросла в битву за Ближний Восток. Хашимитам удалось объединить ряд бедуинских племен и заручиться их поддержкой. У арабского национализма появился образованный и энергичный лидер — Фейсал, который сотрудничал с Западом. Но в конце 1916 года изменился состав британских политиков, которые имели дело с Хашимитами. Макмагон — партнер Хусейна по переписке — вышел в отставку. Должность премьер-министра занял Дэвид Ллойд Джордж. Эдуарда Грея на посту министра иностранных дел сменил Артур Бальфур.

Ллойд Джордж понял, что на Ближнем Востоке можно добиться легких побед. Он осознал это в разгар Первой мировой войны, когда Европа пережила бойню во Фландрии, три битвы при Артуа и девять — при Изонцо; когда едва закончилась Верденская мясорубка. Количество павших исчислялось сотнями тысяч. По мнению Ллойд Джорджа, для Запада это был тупик. Кровавый тупик.

На Ближнем Востоке ничего подобного не происходило. Здесь, в отличие от европейских фронтов, попросту не сталкивались такие огромные армии [17] Конечно, на Ближнем Востоке проходили крупные военные операции. Так, потери Антанты в Галлиполийском сражении составили от 157 тыс. до 178 тыс. человек. Но при Галлиполи решался вопрос взятия Стамбула — османской столицы. При осаде Эль-Кута было убито и попало в плен от 31 тыс. до 36 тыс. англичан и индусов из Британской Индии. В остальных же операциях потери Британии исчислялись максимум несколькими тысячами. . Терпение и упорство помогали Великобритании достигать своих целей — так, в марте 1917 года после двух лет борьбы англичане заняли Багдад. Пока чиновники разрабатывали схемы послевоенного управления Месопотамией, правительство размышляло, надо ли помочь сионистскому движению [18] Сионизм — политическое движение и политическая идеология, целью которых является объединение и возрождение еврейского народа на его исторической родине — в Израиле. и выступить за создание еврейского государства в Палестине. Артур Бальфур давно дружил с влиятельным сионистом Хаимом Вейцманом. С подачи министра иностранных дел к осени 1917 года все политические силы Великобритании согласились с принятием документа, известного как декларация Бальфура. Такое единодушие объясняется просто: поддержка сионизма позволяла Лондону получить контроль над Палестиной — и, значит, расширить сферу своего влияния на Ближнем Востоке.

Сообщение о декларации Бальфура (которое, кстати, было опубликовано в том же номере газеты «The Times», что и сообщение об Октябрьской революции в России) не вызвало абсолютно никакой реакции со стороны Хусейна. Король Хиджаза верил, что по окончании войны традиционное англо-французское соперничество восстановится и Великобритания поддержит арабов.

Военная ситуация на Ближнем Востоке складывалась благоприятно для Лондона. 9 декабря 1917 года командующий британскими войсками в регионе генерал Эдмунд Алленби выбил турок из Иерусалима — и стал первым за несколько столетий христианином, овладевшим городом. Осенью 1918 года английская армия с австралийской кавалерией в авангарде начала стремительное наступление в Леванте. Арабские отряды Фейсала ураганом пронеслись по долине Иордана и вырезали уцелевшие турецкие гарнизоны. 30 сентября пал Дамаск. Лоуренс попросил австралийского генерала Генри Джорджа Шовеля позволить Хашимиту войти в город первым. После того, как сын короля Хусейна триумфально въехал в Дамаск, об арабском восстании заговорил весь западный мир.

Вскоре выяснилось, что Хашимит хочет управлять Сирией — хотя она должна была перейти под французский контроль. Но Фейсал руководствовался логикой завоевателя и намеревался получить то, что захватил, — тем более что Сирия представляла собой желанную и богатую добычу.

30 сентября 1918 года союзники разделили Левант на три оккупационные зоны. Средиземноморское побережье Ливана и Сирии контролировали французы, Палестину — англичане, а внутренняя часть Сирии находилась в совместном ведении англичан и арабов. Реальную власть над всеми зонами осуществлял Алленби. Генерал командовал примерно миллионом — поэтому ни французы, ни Фейсал не могли ничего сделать без его согласия.

Первый инцидент произошел уже в октябре. Турецкое сопротивление в Ливане рухнуло, и армия Фейсала ринулась из Дамаска в Бейрут. Французы рассвирепели. Алленби вынудил принца покинуть Ливан — но тот злобно пообещал вернуться. Хашимит был убежден, что разделение на оккупационные зоны носит временный характер и будет пересмотрено на международной конференции. Сразу после того, как Фейсал вернулся в Дамаск, Бейрут заняли французы.

Впрочем, проблемы Фейсала только начинались. Сирия сильно пострадала от войны. Христиане были категорически против того, чтобы ими правила исламская династия, а мусульмане презирали Хашимитов как пособников империализма. И те, и другие смотрели на Фейсала с отвращением. Принц пытался подкупить местную знать деньгами, полученными от Великобритании, — но это не помогало. Сирийские политики, которым покровительствовал Фейсал, очень плохо разбирались в европейской дипломатии. Они считали, что могут сами прорваться к вершинам власти, — и потому всячески подрывали и без того низкий авторитет своего патрона.