Пол Кинан - Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 [litres]

Разрешение посещать Летний сад ряду социальных групп было важным шагом к развитию садов и парков как социальных пространств Петербурга. Ограничения доступа в них полностью соответствуют таким же правилам, существовавшим повсеместно в Европе. Посетители Кенсингтонского сада в тот период отмечали, что для входа в него было важно одеться должным образом, и такое же требование предъявлялось к направлявшимся на Роттен-Роу в Гайд-парке 743 743 Rudé G . Hanoverian London. London, 1971. C. 71–72. . В Париже охрана тоже строго контролировала внешний вид посетителей, чтобы слуги и нижние чины не попадали ни в сады Тюильри, ни в сады Пале-Рояля 744 744 Garrioch D . The Making of Revolutionary Paris. Berkeley, CA, 2002. P. 99–101. . Но в то же время Летний сад не сделался местом для платного посещения, наподобие таких парков, как Воксхолл, Мэрилебон или Ренела в Лондоне 745 745 Подробнее об этих парках см. классический труд: Wroth W . The London Pleasure Gardens of the Eighteenth Century. London, 1896. . Идею таких парков развлечений, именовавшихся «воксалами» на английский манер, стали внедрять в Петербурге иностранные предприниматели лишь начиная с 1780-х гг. 746 746 Пыляев М.И . Старый Петербург: рассказы из былой жизни столицы. СПб., 1889. С. 432–435. Но зато для горожан, желавших посещать парки, постепенно открывались другие, ранее частные сады. Например в июне 1759 г. в журнале «Праздное время, в пользу употребленное» появилось объявление о том, что сады Кадетского корпуса станут доступными в определенные дни недели лицам всех званий, за традиционным исключением слуг в ливреях и бедно одетых людей 747 747 Праздное время в пользу употребленное. Ч. 1. 1759. С. 365–366. Цит. по: Smith D . Working the Rough Stone: Freemasonry and Society in Eighteenth-Century Russia. DeKalb, IL, 1999. P. 68. . Использование садов и парков как мест для галантного общения утвердилось уже при Екатерине II, хотя петербургская погода по-прежнему не всегда благоприятствовала прогулкам по городу, как заметил, по крайней мере, один наблюдатель 748 748 Storch H.F. von . The Picture of Petersburg. London, 1801. P. 430. .

Выше мы рассматривали, как постепенно расширялся круг людей, допускавшихся в социальные пространства двора, но существовали и другие, более устоявшиеся формы увеселений, открытые для всех групп общества. Традиционные развлечения бытовали по всей Европе в различных формах, имевших, впрочем, общие элементы: еда и напитки, музыкальные и театрализованные увеселения, разные состязания (демонстрация физической удали или спортивные мероприятия) и кровавые забавы (медвежья травля, петушиные бои и т.п.), причем последние два вида развлечений давали возможность делать ставки 749 749 О традиционных развлечениях в Англии см.: Malcolmson R . Popular Recreations in English Society, 1700–1850. Cambridge, 1973. P. 5–14, 34–51. О Париже см.: Isherwood R . Entertainment in the Parisian Fairs in the Eighteenth Century // Journal of Modern History. Vol. 53/1 (1981). P. 24–48. . Эти увеселения составляли основу народных гуляний, издавна проходивших по случаю религиозных праздников, таких как Масленица и Рождество, в традиционные праздничные дни, в частности Первого мая – в день начала весны, или по случаю официальных торжеств, например коронации. Народные праздники не были исключительно уделом простонародья, а привлекали зрителей из всех слоев общества, так что на протяжении рассматриваемого периода богатая элита предавалась многим традиционным увеселениям, хотя не обязательно на одних площадках с простолюдинами 750 750 Burke P . Popular Culture in Early Modern Europe. 3 rd ed.. Farnham, 2009. P. 49–54. . Кроме того, подобно любым другим формам общественных увеселений, эти праздники постоянно контролировались властями, которые их не слишком одобряли (в частности – с морализаторской точки зрения), но народная культура проявляла характерную для нее устойчивость и процветала в течение XVIII в. 751 751 Johnston T. The Reformation and Popular Culture // Andrew Pettigrew (ed.). The Reformation World. London, 2000. P. 547–552.

В России ярмарки, или гулянья, также были самым привычным местом общественных развлечений. Они бытовали здесь на протяжении раннего Нового времени и естественным образом переместились в Петербург вместе с населением города. Отличительной чертой петербургских гуляний было использование Невы в зимние месяцы, когда она накрепко замерзала. Лед составлял неотъемлемую часть нескольких традиционных зимних забав, например таких, как большие ледяные горы: отрезок реки вдоль Адмиралтейства и Зимнего дворца служил популярным местом этих увеселений 752 752 Burgess M . Fairs and Entertainers in Eighteenth-Century Russia // SEER. Vol. 38 (1959). P. 95–96. . Народные праздники не только были тесно связаны с крестьянскими традициями, но и служили источником дополнительного дохода для многочисленных иностранных артистов развлекательного жанра, которые начали приезжать в Россию в XVIII в. Элементы традиционных и широко распространенных сельских народных забав были перенесены в городское окружение, что и неудивительно для раннего периода истории города, когда его население составляли в основном пришлые.

Хороший пример того, как сельские традиции ассимилировались в городском праздничном пространстве, представляют собой балаганы. Это были крытые деревянные сооружения с маленькой сценой, перед которыми расставляли грубые скамейки для зрителей. В них ставились короткие представления (обычно длившиеся 30–40 минут), а в репертуар входили элементы из русских народных сказок, сопровождаемые непристойными плотскими шутками. В балаганных представлениях действовали популярные и легко узнаваемые персонажи, которые веселили заплативших за вход русских зрителей, хотя в первое время многие из балаганщиков были иностранцами. Балагуры шутками и прибаутками зазывали толпы народа в балаганы 753 753 Келлер Е.Е. Праздничная культура Петербурга: очерки истории. СПб., 2001. С. 72–73. , которые являлись промежуточным звеном между традиционными русскими формами увеселения и зарождавшимися театральными зрелищами в Петербурге и других городах. Этой связи содействовал приток иностранных антрепренеров и театральных трупп, которые приспосабливались к русскому контексту, чтобы завоевать интерес публики и извлечь выгоду.

Родственная балагану форма развлечений – кукольный театр – также привлекала широкую аудиторию благодаря знакомым сюжетам и популярным персонажам народных сказок, вроде паяца Петрушки. Эти элементы связывали кукольный театр с более старой традицией сельских увеселений, так же как балаганы 754 754 Kelly C. Petrushka: the Russian Carnival Puppet Theatre. Cambridge, 1990. P. 46–58. . Театр кукол имел царственного поклонника в лице великого князя Петра Федоровича. В середине 1740-х гг. у него был собственный театр марионеток, в котором великий князь устраивал представления, невзирая на насмешки супруги, называвшей эти спектакли «глупейшей вещью на свете» 755 755 Екатерина II . Mémoires IV (1) // Сочинения. С. 232. . В тот же период такие импресарио, как Мартин Ниренбах и Иоганн Фридрих Шютц устраивали платные спектакли для публики 756 756 СПВ. № 83. 17 октября 1743 г. С. 682; № 1. 3 января 1745 г. С. 8. . Иоганн Хильфердинг, директор Немецкого театра в Петербурге, в 1759 г. привез из Риги фокусника Фрица Антона Заргера, у которого марионетки были совсем как живые 757 757 Burgess M . Fairs and Entertainers. Р. 101–102. . Более сложными механическими куклами были автоматы, и они тоже появились в России в рассматриваемый период. Так, в декабре 1756 г. французский механик Пьер де Мулен показывал разнообразные диковинки в доме графа Петра Шереметева на Миллионной улице. В его коллекцию входила маленькая заводная голландка, которая могла сшить 18 дюймов ленты в минуту, и механическая канарейка, распевавшая всякие песни, «как живая». Показ был открыт каждый день с 2 до 9 часов пополудни, причем комната, в которой были выставлены автоматы, вмещала одновременно до восьми посетителей, с которых за это удовольствие взимали немалую сумму 2 руб. 50 коп. 758 758 СПВ. № 101. 19 декабря 1755 г. С. 8.