Джульет Баркер - Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию

Теперь ничего не оставалось делать, кроме как начать предприятие, которое так долго готовилось. 29 июля Генрих отдал приказ всем, кто находился на его службе, сесть на выделенные им корабли и быть готовыми к отплытию не позднее 1 августа. Раскрытие заговора графа Кембриджского и необходимость разобраться с преступниками вызвали неожиданную задержку, но через шесть дней Генрих покинул замок Портчестер на борту баржи, которая доставила его в глубокие воды между Саутгемптоном и Портсмутом, где его ждал флагманский корабль "Тринити Ройал". Как только он поднялся на борт, был дан сигнал всем кораблям флота в различных портах и гаванях южного побережья поспешить к нему. Ему нужен был только благоприятный ветер, и он готовился отплыть во Францию. [290]

В воскресенье, 11 августа 1415 года, около трех часов дня Генрих V дал сигнал, который положил начало вторжению во Францию. Пятнадцать сотен кораблей — флот, в двенадцать раз превосходивший по размерам испанскую Армаду [292], — снялись с якоря, подняли паруса и двинулись в Ла-Манш из гаваней Саутгемптон-Уотер и Солента. В отличие от огромных испанских галеонов XVI века, это были не специально построенные военные корабли, а пестрое сборище частных торговых судов: большие корабли, которые смело пересекали Атлантику, чтобы доставить вино из Аквитании и перевезти на континент высоко ценившуюся тяжелую шерстяную ткань; более мелкие прибрежные торговые суда, перевозившие соль из залива Бургнеф в Бретани и соленую сельдь из Ярмута в Нидерланды и на Балтику. Даже речные суда, грузовые перевозчики внутренних водных путей, поставлявшие все — от камня и мрамора для строительства соборов, до кож для изготовления сапог, перчаток и седел. [293]Здесь были корабли всех размеров и форм: когги и карраки, галеры и балингеры. Большинство из них были построены в характерном северном стиле клинкерной конструкции — корпуса состояли из ряда перекрывающих друг друга досок от киля вверх — с одной мачтой и одним квадратным или прямоугольным парусом, но некоторые были более легкими средиземноморского типа судами, двухмачтовыми, с треугольными парусами и лавками для гребцов. Те корабли, которые были переоборудованы в боевые суда, имели небольшие деревянные башни на носу и корме; другие были оснащены рядами стойл для перевозки лошадей, причем на маленьком судне типа "зубец" можно было перевозить только тридцать лошадей, в то время как требовался транспорт примерно для двадцати пяти тысяч человек. [294]

Многие из кораблей имели ярко раскрашенные корпуса, несли вдоль бортов ряды белых щитов с красным крестом Англии и паруса, вымпелы и знамена, украшенные геральдическими животными и гербами. Некоторые из них находились в частной собственности командиров отрядов, как, например, четыре корабля, предоставленные сэром Джоном Холландом, но большинство было построено под заказ, как, например, четыре судна, по два из Байонны и Дартмута, которые перевозили 180 человек из отряда сэра Томаса Кэрью. К сожалению, некоторое количество человек, прибывших на сбор в Саутгемптон, пришлось оставить из-за отсутствия судов, и около ста кораблей также не смогли присоединиться к флоту либо потому, что не смогли поймать прилив, либо потому, что не были готовы к отплытию. Еще три судна были потеряны, когда загорелись — обычная беда при жизни на корабле, которая, вероятно, была случайностью, но могла быть связана с Кембриджским заговором, поскольку сожжение флота, с целью предотвратить отплытие экспедиции, было одним из вариантов, обсуждавшихся заговорщиками. [295]

Во главе флота, в сопровождении адмирала Томаса Бофорта, графа Дорсета, и конвоя из пятнадцати кораблей, на которых находилось 150 человек латников и 300 лучников, плыл "Тринити Ройал". При весе 540 тонн это был один из самых больших кораблей в Северной Европе. [296]Он только что вернулся в плавание после двухлетнего ремонта, и теперь никто не мог ошибиться ни в том, кого он везет на борту, ни в цели его плавания. На его парусе красовался королевский герб — щит с тремя львами Англии и тремя лилиями Франции. Золотая корона украшала его переднюю башню, а позолоченный скипетр с тремя лилиями — румпель. На палубе стояла резная деревянная фигура коронованного леопарда, еще одного геральдического зверя, связанного с королями Англии. Раскрашенный и позолоченный, он нес шесть щитов, на четырех из которых был изображен герб короля в обрамлении золотой шейной цепи, а на двух — герб покровителя Англии, святого Георгия, в подвязке, эмблеме английского рыцарского ордена. На мачте и на задней палубе развевались четыре знамени, которые также будут нести при Азенкуре: королевский герб, герб Святого Георгия, герб короля Святого Эдуарда Исповедника, и любопытный вензель, изображающий Троицу. [297]

Эта выставка геральдики была не просто традиционными вещами, доставшимися по наследству. Все было выбрано намеренно, это было тщательно продуманной частью наглядной пропаганды, смысл которой был бы так же понятен любому, кто связан с геральдикой, как смысл религиозных картин и артефактов в средневековых церквях. Даже королевский герб являлся провокацией. Древний герб Англии, который носили все короли, начиная с Ричарда Львиное Сердце в двенадцатом веке, представлял собой трех золотых леопардов на красном фоне. Это изменилось только в начале Столетней войны, когда Эдуард III предъявив притязания на трон Франции, поместил на них французский королевский герб — золотые лилии, на синем фоне. [298]Примерно в то же время Эдуард III в одностороннем порядке принял Святого Георгия в качестве святого покровителя Англии. Значение этого жеста заключалось в том, что ранее святой Георгий был признан во всей христианской Европе как покровитель всего рыцарства. Сделав его исключительно английским, Эдуард III представил себя и свою страну как воплощение сокровенных рыцарских ценностей, которые олицетворял этот святой. Кажущиеся чудесными победы англичан при Креси в 1346 году и при Пуатье десятилетием позже можно было рассматривать как неоспоримое доказательство того, что святой отвратил свою благосклонность от французов (с которых зародилось само понятие рыцарства) и стал сторонником Англии. [299]

Орден Подвязки, основанный Эдуардом III после Креси и посвященный Святому Георгию, был праздником английского военного превосходства, а двадцать шесть его членов вызывали восхищение и зависть во всей Европе. В 1408 году Жан де Верчин, молодой сенешаль Эно, позже убитый при Азенкуре, стремясь создать себе репутацию доблестного воина, бросил вызов рыцарям ордена Подвязки, которых он считал, в буквальном смысле, наследниками артуровских рыцарей Круглого стола и, следовательно, лидерами королевства. (Его вызов всем сразу вызвал мягкий упрек со стороны Генриха IV, который сказал, что подобное не встречалось в древних хрониках Круглого стола и поэтому неуместно. Должно сражаться с каждым представителем ордена по отдельности). Аналогичным образом, величайшей честью, которую Генрих V мог оказать Сигизмунду, императору Священной Римской империи, чьего союза он искал в войне против Франции в 1416 году, был орден Подвязки. Знаки отличия и церемонии, связанные с этим орденом, высоко ценились как видимые символы рыцарской репутации, завоеванной выдающейся храбростью и верной службой. Не случайно рыцари Подвязки, такие как сэр Джон Корнуойл (который самостоятельно принял еще один вызов сенешаля Эно), должны были сыграть видную роль в Азенкурской кампании, намеренно выискивая самые опасные, а значит, и самые почетные подвиги. [300]