Юрий Захаров - Генерал армии Н. Ф. Ватутин

20 ноября сопротивление противника во всей полосе наступления войск Юго-Западного фронта заметно возросло. Немецким и румынским частям и соединениям в ряде мест удалось втянуть основные силы наступающей группировки фронта в затяжные бои. Но Н. Ф. Ватутин предвидел, что такое может случиться, и заранее принял соответствующие контрмеры. В частности, еще с вечера 19 ноября, получив от синоптиков благоприятную метеосводку на следующий день, он тут же связался со Ставкой, попросил хотя бы временно, на день-два, переподчинить ему в дополнение к уже имеющимся 2-й и 17-й воздушным армиям еще и 16-ю воздушную армию.

С утра 20 ноября командующий фронтом бросил на обозначившиеся опасные направления всю штурмовую авиацию трех воздушных армий. Одновременно в прорыв были введены 8-й и 3-й гвардейский кавалерийские корпуса генералов М. Д. Борисова и И. А. Плиева. Решительными действиями эти соединения начали закреплять успех танковых корпусов и расширять фронт наступления.

20 ноября в наступление перешла и ударная группировка войск Сталинградского фронта. Это было для немецко-фашистского командования полнейшей неожиданностью. Только теперь оно осознало всю серьезность угрозы для своих войск в районе Сталинграда, поняло, что 6-й армии Паулюса не избежать окружения.

Пока гитлеровцы в растерянности искали пути предотвращения надвигающейся катастрофы, наступление советских войск успешно продолжалось. Подвижные соединения Юго-Западного фронта получили приказ Ватутина: не ввязываясь в затяжные бои с контратакующим противником, обходить его опорные пункты и двигаться вперед, чтобы как можно скорее завершить окружение главных сил врага.

21 ноября 26-й и 4-й танковые корпуса Юго-Западного фронта, выйдя в район Манойлина, по приказу Ватутина круто повернули на восток, устремившись по кратчайшему пути к Дону, в район Калача.

К исходу дня передовые части 4-го танкового корпуса уже подходили к Голубинскому, а 26-й танковый корпус стремительно продвигался к Калачу. Впереди шел передовой отряд во главе с командиром 14-й мотострелковой бригады подполковником Г. Н. Филипповым. Перед этим отрядом была поставлена задача во что бы то ни стало захватить переправу через Дон и удержать ее до подхода главных сил корпуса.

На рассвете 22 ноября отряд подошел к Дону. И тут обнаружилось, что мост через реку у Калача взорван фашистами. Что делать?

На помощь пришел один из местных жителей. Он провел отряд Филиппова к другому мосту, находившемуся северо-западнее города. Правда, этот мост тоже был подготовлен к взрыву и охранялся. Но это не смутило советских воинов. Дерзкой атакой мост был взят, охрана перебита. Но гитлеровцы тут же бросили к мосту новые силы. Закипел жаркий бой, который не утихал до вечера. Отряд Филиппова стоял насмерть.

Вечером на помощь передовому отряду подошли танки 19-й танковой бригады подполковника Н. М. Филиппенко. Враг вынужден был прекратить попытки вернуть переправу и отступил. А вскоре по мосту переправились через Дон некоторые соединения 26-го и 4-го танковых корпусов. После жестокого боя они освободили от врага Калач.

Узнав о подвиге передового отряда и 19-й танковой бригады при захвате переправы через Дон, Ватутин распорядился представить подполковников Г. Н. Филиппова и Н. М. Филиппенко к званию Героя Советского Союза, что и было сделано. Вскоре оба отважных офицера получили эту высшую награду Родины.

В то время когда подвижные соединения Юго-Западного фронта еще только подходили к Калачу и захватывали переправы через Дон, с юго-востока навстречу им спешили бригады 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта. 21 ноября они выбили врага из целого ряда опорных пунктов на пути к Советскому, в том числе и из Верхнецарицынского. К исходу 21 ноября расстояние, разделяющее передовые соединения ударных группировок Юго-Западного и Сталинградского фронтов, сократилось до 80 километров. Встала задача в кратчайшие сроки перерезать последние коммуникации 6-й армии Паулюса. Для этого по приказу Ватутина 26-й танковый корпус должен был форсировать Дон своими главными силами, 8-й кавалерийский корпус — развивать наступление в направлении Обливской, а 1-й танковый корпус — выбить гитлеровцев с железнодорожной станции Суровикино.

Но была и еще одна задача, которую нужно было решить как можно быстрее, а именно: уничтожить группировку румынских войск в районе Распопинской, окружение которой было фактически завершено уже к исходу 21 ноября. Эту задачу Ватутин возложил на 21-ю армию Чистякова, приказав ликвидировать окруженную группировку румынских войск не позднее 10 часов 23 ноября. Существовало опасение, что эта группировка могла вырваться из окружения и двинуться на Калач, на соединение с главными силами сталинградской группировки противника.

Приказ командующего фронтом И. М. Чистяков получил в первой половине дня 22 ноября. Он тут же пригласил начальника штаба генерала В. А. Пеньковского, члена Военного совета генерала П. И. Крайнова и начальника политотдела армии полковника Л. И. Соколова. Зачитал им приказ командующего фронтом. Предложил:

— Прошу высказывать свои предложения, товарищи. Срок нам, как видите, отведен весьма сжатый. Завтра в 10.00 я должен доложить командующему о выполнении его приказа.

— Да уж, задача но из легких, — покачай головой Пеньковский. — За сутки ликвидировать такую группировку. Румын-то словно подменили, дерутся прямо-таки с остервенением.

— Будешь драться, если другого выхода нет, — сказал Соколов.

— А что, если дать им этот выход? — предложил Крайнов.

— Не понял? — вопросительно посмотрел на него Чистяков.

— Предлагаю направить к окруженным парламентеров, Иван Михайлович, — пояснил член Военного совета. — Пусть разъяснят, что дальнейшее сопротивление бессмысленно.

— Парламентеров? — задумался Чистяков. Повернулся к начальнику штаба: — Как, Валентин Антонович?

— А что, предложение дельное, — кивнул Пеньковский. — У нас в данной ситуации лишь два выхода: или просить у командующего фронтом подкреплений, или предложить противнику сложить оружие.

— Что ж, на том и порешим. Буду сейчас связываться с командующим. Вначале попрошу хотя бы танковую бригаду. Если откажет, тогда о парламентерах скажу.

Вот как вспоминал тот свой телефонный разговор с Н. Ф. Ватутиным генерал И. М. Чистяков:

«...обратился я к командующему фронтом Н. Ф. Ватутину. Доложил обстановку.

Он со свойственным ему спокойствием выслушал меня и сказал:

— Да, Иван Михайлович, положение у тебя очень тяжелое, но помочь тебе ничем не могу. Нет у меня сейчас таких возможностей...

Я доложил ему:

— Товарищ командующий, мне советуют направить к противнику парламентеров. Может, и правда, пошлем...