Олег Ивик - О брачной и внебрачной жизни

Святой Ефрем Сирин в IV веке считал, что супружеские пары после крещения должны прекратить всякие сексуальные отношения. Его младший современник Блаженный Августин утверждал, что безбрачие гораздо желаннее брака. Живший в III веке теолог и один из отцов Восточной церкви Ориген, по сообщению Евсевия Кесарийского [80] Епископ, историк церкви, жил в III–IV веках. , оскопил себя. Правда, некоторые историки сомневаются в достоверности этой информации, но добровольное оскопление Оригена (независимо от того, состоялось оно или нет) снискало похвалу многих его единоверцев. Евсевий пишет: «Димитрий, предстоятель Александрийской церкви, изумился отваге Оригена, похвалил за усердие к вере и ее искренность…»

Иоанн Златоуст в IV веке уверял, что у христиан не должно быть потребности в продолжении рода:

Когда еще не было надежды на воскресение, но господствовала смерть и умиравшие думали, что после здешней жизни они погибают, тогда Бог давал утешение в детях… Когда же, наконец, воскресение стало при дверях и нет никакого страха смерти, но мы идем к другой жизни, лучшей, нежели настоящая, то и забота о том сделалась излишнею…

Кроме того, у Златоуста имелась своя оригинальная точка зрения на причины зачатия: «А рождение детей, конечно, происходит не от брака, но от слов, сказанных Богом: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю; это доказывают те, которые, вступив в брак, не делались отцами».

При таких условиях половая жизнь становилась если и не греховной, то, во всяком случае, исполненной тщеты, а посему и совершенно избыточной. В «Книге о девстве» Златоуст прямо пишет: «Бог хочет, чтобы все люди воздерживались от брака…» Этот тезис он, пренебрегая формальной логикой, выводит из слов апостола Павла: «…желаю, чтобы все люди были, как и я (то есть воздерживались. — О. И. ); но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе». Впрочем, противореча самому себе, знаменитый богослов тут же сообщает: «…я не поставляю брака в числе худых дел, но даже очень хвалю его… Запрещаю я блуд и прелюбодеяние, но брак никогда». Сам Иоанн Златоуст противоречия в своих словах не видит и объясняет, что брак «есть пристань целомудрия для желающих хорошо пользоваться им, не позволяя неистовствовать природе», и дозволен лишь для того, чтобы удерживать «волны похоти» и сохранять людей «в великом спокойствии». Впрочем, не вполне понятно, как должны супруги противостоять «волнам похоти», поскольку Златоуст, разрешая им плотское соитие, тем не менее предупреждает, что «наслаждаться совершенно не дозволяется». Никаких технических указаний, как провести половой акт, избегнув наслаждения, автор не оставил.

Тем не менее у многих других богословов — современников Златоуста — уже была иная точка зрения на секс, более отвечавшая требованиям времени. Поскольку на дворе стоял IV век, а конец света все еще не наступил, вопрос с продолжением рода человеческого надо было так или иначе решать, тем более что далеко не все отцы церкви разделяли точку зрения Златоуста на причины зачатия. Поэтому помимо проповеди целибата пастыри все больше внимания начинают уделять регламентации сексуальной жизни христиан.

Святой Василий Кесарийский, известный также как Василий Великий, сравнительно толерантно относился к сексу не только в браке, но даже и вне брака. Конечно, он осуждал внебрачные сожительства, но, понимая их неизбежность, пытался навести в них хоть какой-то порядок. К добрачным связям святой достаточно терпим: « Блуд не есть брак, и даже не начало брака. Посему совокупившихся посредством блуда лучше разлучать, если возможно. Если же всемерно держатся сожития, то да приимут епитимию блуда, но да оставятся в сожитии брачном, да не горшее что будет».

Василий Великий категорически осуждал измену жены — он считал, что прелюбодейка не имеет права вернуться к обманутому мужу. Но при этом он вполне лояльно смотрел на измену мужа: «Соблудивший не отлучается от сожительства с женою своею, и жена должна принять мужа своего, обращающегося от блуда, но муж оскверненную жену изгоняет из своего дома». «Причину сему дати не легко, — признавался святой, — но тако принято в обычай». Отметим, что незадолго до того, в 326 году, император Константин (который примет христианство только через одиннадцать лет) издал закон, воспрещавший женатым мужчинам иметь любовниц. Таким образом, святой Василий в этом смысле оказался даже более толерантным, чем государственные законы Римской империи, которая еще была в значительной мере языческой.

Святого Василия волнует судьба брошенного мужа: «Жена, оставившая своего мужа, есть прелюбодейца, аще перешла к другому мужу, а муж оставленный достоин снисхождения». Снисхождение святого к брошенному супругу простирается настолько, что даже женщина, «сожительствующая с ним, не осуждается».

А вот к девушке, которая дала обет целомудрия, а потом нарушила его, святой крайне строг. Сохранилось его письмо «К падшей деве», в котором Василий Великий упрекает отступницу в самых резких выражениях. «Где же твоя степенная наружность, — восклицает святой, — где благопристойный нрав, и простая одежда, приличная деве, прекрасный румянец стыда, и благолепная бледность, цветущая от воздержания и бдения, и сияющая приятнее всякой доброцветности?» Мы не смогли из текста письма понять, вступила ли нечестивая дева в брак или попросту предалась блуду — судя по всему, этот вопрос мало волновал святого. Так или иначе бедняжку, впавшую в «бесчестное и нечестивое растление», ожидали «огонь неугасимый, червь бессмертно мучительствующий, темное и ужасное дно адово, горькое рыдание, необычайные вопли, плач и скрежет зубов». Но надежда на спасение у падшей девы оставалась: «Можно избежать сего ныне. Пока есть возможность, восставим себя от падения; и не будем отчаиваться в себе, если исправимся от худых дел». Святой не предлагает грешнице свершать тяжелые подвиги покаяния: «Тебя ищет добрый Пастырь… Исправься только, и когда еще будешь далеко, Он притечет, падет на выю твою, и в дружеские объятия заключит тебя, очищенную уже покаянием. …И объявит день веселия и радости Своим, и Ангелам, и человекам, и всячески будет праздновать твое спасение».

Несмотря на проповедь целомудрия и аскезы, раннее христианство достаточно терпимо относилось к падшим женщинам. Первые христианские императоры, вместо того чтобы направлять проституток на путь истинный, облагали их налогами, нимало не смущаясь происхождением денег, текущих в казну. Что же касается христианских проповедников, то они прежде всего осуждали супружескую измену и лишь во вторую очередь — грехопадение незамужних женщин. Если же грехопадение завершалось раскаянием, то у вчерашней блудницы было едва ли не больше шансов оказаться причисленной к лику святых, чем у других подвижниц.