Олег Ивик - О брачной и внебрачной жизни

Но с краской или без краски, очень часто разведенные афинянки вступали во второй и даже в третий брак. Причем, поскольку самим им негде было знакомиться с мужчинами, иногда в качестве свата выступал предыдущий муж.

Знаменитый афинский стратег и политик Перикл, живший в V веке до н. э., был женат на разведенной женщине Телезиппе. Первым мужем Телезиппы был Гиппоник, один из самых богатых людей Греции; она родила от него сына Каллия. Однако потом Телезиппа разошлась с мужем и вышла замуж за своего родственника Перикла. У них было двое сыновей, но когда дети стали взрослыми и обзавелись собственными семьями, Перикл повстречался со знаменитой гетерой Аспазией Милетской.

Собственно, Аспазия была не просто гетерой, а имела свое «дело». Плутарх пишет, что «профессия ее была не из красивых и не из почетных: она была содержательницей девиц легкого поведения». Перикл же не увлекался гетерами — он был слишком занят государственной деятельностью. Но у Аспазии собиралось избранное общество, здесь бывал Сократ со своими знакомыми, и стратег тоже решил навестить знаменитую милетянку.

Интересно, что уважение греков к гетерам простиралось до того, что ученики Сократа, по свидетельству Плутарха, приводили к Аспазии своих жен, чтобы те послушали ее рассуждения. Вряд ли Перикл приводил Телезиппу к Аспазии, но сам он настолько пленился гетерой, что решил ввести ее в свой дом. Связи с гетерами и вообще с любыми женщинами «на стороне» были для афинян обычным делом, протестовать против которого не приходило в голову ни женам, ни их родственникам. Но Перикл решил сделать Аспазию своей женой. Вопрос с Телезиппой решился быстро. Она была уже немолода и имела троих взрослых сыновей, однако Перикл «вместе с ее опекуном с ее согласия выдал ее замуж за другого». Сложнее было узаконить брак с самой Аспазией.

Дело в том, что в Афинском государстве браки граждан с чужеземцами и метеками не считались законными. В глазах общества они были лишь сожительством, дети от таких союзов не могли претендовать на гражданские права и были ограничены в правах наследственных. С некоторыми государствами у Афин был договор об эпигамии — взаимном заключении браков, но Милет в их число не входил. Правда, закон этот, существовавший еще со времен Солона, научились обходить. Отец мог оформить своих неполноправных детей специальным юридическим актом, после чего на их происхождение начинали смотреть сквозь пальцы. Но за несколько лет до встречи с Аспазией Перикл реанимировал старый закон, для того чтобы сократить число граждан, претендовавших на государственные раздачи хлеба. Теперь на гражданство могли рассчитывать только дети, рожденные от отца-афинянина и матери-афинянки.

Таким образом, сын Перикла и Аспазии большую часть своей жизни был в Афинах неполноправным человеком. И только когда старшие дети Перикла умерли во время эпидемии, афиняне из уважения к заслугам стратега даровали гражданство его сыну от Аспазии. Впрочем, вскоре они же приговорили новоявленного гражданина к смертной казни за то, что он, после блестящей победы над пелопоннесским флотом, оставил непогребенными павших воинов и не оказал должной помощи матросам на кораблях, разметанных бурей.

Аспазию афиняне тоже не жаловали. Комедиограф Кратин называл ее «наложницей с взглядом бесстыдным». А комический поэт Гермипп организовал против Аспазии судебное преследование, обвинив ее в нечестии и в сводничестве. Как пишет Плутарх, «Перикл вымолил ей пощаду, очень много слез пролив за нее во время разбирательства дела».

Но не будь Аспазия такой скандально известной фигурой, а Перикл — главой государства, все обстояло бы значительно проще. Сами по себе развод, второй и даже третий брак никаких нареканий у афинян не вызывали. Платон в своем описании идеального государства даже активно рекомендовал разводы и повторные браки для супругов, которые не хотят жить вместе:

Если муж и жена совсем не подходят друг к другу из‐за несчастных особенностей своего характера, то такими делами всегда должны ведать десять стражей законов среднего возраста, а также десять женщин из числа тех, что ведают браками. Если супруги могут примириться, их примирение будет иметь законную силу. Если же душевные бури их захлестывают, надо по возможности отыскать для каждого из них более подходящих супругов. Конечно, такие супруги не отличаются кротким нравом. Вот и нужно попробовать соединить с каждым из них характер более глубокий и кроткий. Если супруги находятся в разногласии между собой и к тому же бездетны или у них мало детей, то к новому супружеству следует прибегнуть и ради детей. Если же количество детей достаточно, то развод и новое заключение брака следует произвести ради спокойной старости и взаимных забот.

В других греческих государствах дела с разводами обстояли примерно так же просто. Случались разводы не только против воли одного из супругов, но даже и против воли обоих. Например, у сиракузского тирана Дионисия Младшего, жившего в IV веке до н. э., имелась сестра Арета, которая была замужем за его политическим противником Дионом и родила от него сына. Дионисию крайне не нравилось такое родство, и сначала он попытался выяснить, не согласится ли Дион, находившийся в то время в эмиграции, добровольно разойтись с женой. Когда выяснилось, что не согласится, Дионисий решил вопрос самовольно и выдал Арету, вопреки ее воле, за одного из своих друзей.

Примерно через полвека другой властитель, основатель обширного государства Селевкидов Селевк I Никатор тоже самовольно развел жену с мужем, но сделал это из самых благородных побуждений, тем более что мужем, отдавшим любимую жену, был он сам. Эту историю подробно описывает Плутарх.

Селевк был женат на Стратонике, дочери царя Македонии Деметрия Полиоркета. Брак казался удачным во всех отношениях. Юная красавица скрепила политический союз и родила мужу ребенка. Но тут произошло традиционное для трагедии событие: сын Селевка от его первой жены Апамы, Антиох, влюбился в собственную мачеху. Не смея признаться ни отцу, ни возлюбленной и не имея никаких надежд на увенчание своей страсти, юноша стал искать способ уйти из жизни. Он изнурял свое тело, отказывался от пищи и в конце концов слег. Но, к счастью, мудрый царский врач Эрасистрат угадал причину болезни. Он лишь не мог догадаться, в кого именно влюблен юноша. Врача удивляло, что царский сын отказался от надежды на взаимность и молча терзался. Эрасистрат стал тайно наблюдать за юношей в те минуты, когда проведать больного приходили посетители, и заметил, что лишь посещения мачехи волнуют его.

Мудрый врач решил поговорить с царем. Он объявил Селевку, что юноша умирает от безнадежной страсти и что влюблен он в жену самого Эрасистрата. «Так неужели ты… не пожертвуешь своим браком ради моего сына?» — воскликнул Селевк. «Но на такую жертву не пошел бы даже родной отец», — возразил Эрасистрат. В ответ царь заверил врача, что лично он охотно принес бы свою семейную жизнь в жертву сыну. Только после этого Эрасистрат открыл Селевку истинную причину болезни юноши.