Олег Ивик - О брачной и внебрачной жизни

Советы не ограничивались эстетической стороной дела. Тит Лукреций Кар, бывший поколением старше Овидия, прямо рекомендовал римлянкам, в какой позе следует зачинать детей:

Но не все подданные Римской империи были столь толерантны. Артемидор из Далдиса, автор известного сонника, посвятивший обширный раздел снам «о половом соединении», особо оговаривает, что «людям присуща одна только поза, лицом к лицу, остальные же выдуманы от изощренности и разнузданности».

Современные ученые, проведя анализ античных письменных источников (55 греческих и 115 римских), обратили внимание, что ни греки, ни римляне не использовали в любовном акте позу «на боку». Связано ли это с ее табуированностью или с чем-то другим, нам неизвестно. Зато этот анализ показал интересную закономерность. Греки предпочитали ту позу, которую рекомендовал римлянам Лукреций, — у эллинов она зафиксирована в 41,8 процента источников. Римляне, несмотря на советы автора поэмы «О природе вещей», применяли ее лишь в 15,5 процента случаев. Зато поза «женщина сверху» (не та ли, которая так возмутила наставника Нерона?) использовалась, соответственно, в 40,5 процента случаев у римлян против 20 процентов у греков. Эротические фрески, в которых женщина занимает позицию сверху, можно по сей день видеть, например, в лупанарии города Помпеи.

Т. Н. Крупа в статье «Женщина в свете античной эротики: традиционные взгляды и реальность» отмечает, что в Греции «подавляющее большинство составляют примеры эротических поз, в которых женщине отведено подчиненное положение». Совсем иная ситуация сложилась в Риме. «Зарубежные исследователи объясняют это результатом более значимого, в социально-экономическом плане, положения женщины в древнеримском обществе. Юридическая защищенность римской матроны, соответственно, сказывалась и на ее степени сексуальной свободы».

Римские авторы единодушно утверждали, что в течение примерно пяти веков от основания города здесь не был расторгнут ни один брак. Многие пишут, что первым разводом, состоявшимся в Вечном городе, стал развод некоего Спурия Карвилия Руги, который в 281 году до н. э. расстался с женой Рацилией из‐за ее бездетности. Но это неверно, потому что Валерий Максим упоминает развод Луция Анния, случившийся на 25 лет раньше. Цензоры исключили Анния из сената, потому что он «взяв в жены девушку, развелся с ней, не созвав совета друзей». Под «советом друзей» Максим имеет в виду семейный суд, очень распространенный в Древнем Риме. Чем проштрафилась супруга Анния, неизвестно, но он не стал собирать такой суд, за что и пострадал.

Что же касается Карвилия Руги, то его развод вошел в анналы римской истории потому, что жена была впервые отвергнута безо всякой вины. Дело, несмотря на законность, было настолько неслыханным, что Карвилий пошел на уловку. Чтобы не платить налог, которым облагались холостяки, римляне приносили цензорам клятву о том, что живут в браке. Карвилий, как положено, поклялся, что живет в законном браке с целью иметь детей. После чего заявил, что не желает быть клятвопреступником, поскольку жена его бесплодна, и потребовал развода.

Прецедент был создан, и римляне, глядя на свободного и счастливого Карвилия, начали разводиться все чаще. Впрочем, такая возможность была не у всех, а только у тех, кто состоял в расторжимой форме брака.

Иногда развод мог произойти и помимо воли супругов. Набиравший популярность брак в форме «sine manu» (без руки), освобождая женщину из-под власти мужа, повышал ее зависимость от отца. Оставаясь ее опекуном, он в любой момент мог потребовать расторжения брака и возвращения дочери под отеческий кров. Только император Антонин Пий в середине II века н. э. запретил отцам самовольно расторгать благополучные браки дочерей.

Некоторые римлянки, напротив, использовали развод, чтобы избавиться от отеческой опеки. Дело в том, что если брак заключался в форме коэмпции, муж становился «собственником» жены и после развода вовсе не обязательно должен был возвращать ее в прежнюю семью. На то он и собственник, чтобы самовластно решить судьбу женщины и передать ее любому опекуну по своему выбору (от обязательной опеки женщин освободил только император Август, и то не всех, а лишь многодетных). Особо свободолюбивые римлянки договаривались с кем-то из своих друзей и вступали с ним в фиктивный брак-коэмпцию. Муж покупал жену за один сестерций, после чего разводился с ней и передавал в опеку родственнику по ее выбору. Разведенная матрона начинала сама распоряжаться своим имуществом и своей дальнейшей судьбой, а фиктивный опекун лишь подписывал документы. Если же он стеснял свободу своей подопечной, то стоило ему покинуть Рим на один-единственный день, как женщина могла потребовать, чтобы его заменили.

Примерно со II века до н. э. римляне стали массово разводиться. А государство стало вводить новые законы, которые ввели бы это хоть в какое-то русло: ведь так или иначе, права детей и имущественные права супругов надо было регулировать. Оглашать причину развода теперь было необязательно. Плутарх описывает, как некий римлянин, без объяснений разводясь с женой, которая, по мнению его друзей, была и целомудренна, и хороша собой, и плодовита, выставил перед собой ногу, обутую в башмак, и сказал: «Разве он не хорош? Или стоптан? Но кто из вас знает, где он жмет мне ногу?»

История Рима пестрит скандальными разводами, в том числе достойными всяческого удивления. Впрочем, удивлялись авторы настоящей книги, что же касается римлян, то они еще в период Республики удивляться понемногу перестали. И Плутарх, уже без всякого удивления сообщает нам, к примеру, подробности развода знаменитого Катона Утического (середина I века до н. э.). Этот правнук не менее знаменитого Катона Цензора жил «неудержимо, словно по наитию свыше, стремясь ко всякой добродетели». Его близкий друг Квинт Гортензий был известен как великолепный оратор, наживший огромное состояние адвокатской практикой, владелец роскошных вилл и человек, научивший римлян есть павлинов. Но и он стремился к добродетели… Будучи почитателем Катона, Гортензий попросил друга, «чтобы тот передал ему свою дочь Порцию, которая жила в супружестве с Бибулом и уже родила двоих детей: пусть словно благодатная почва, она произведет потомство и от него, Гортензия». Впрочем, в случае, если Бибул привязан к жене, Гортензий обещал вернуть Порцию мужу сразу после родов, когда «через общих детей сделается еще ближе и самому Бибулу и Катону». Гортензий уверял, что такие отношения с чужими женами должны войти в традицию, ибо это «полезно для государства», да и «нравственные качества тогда щедро умножатся и разольются в изобилии…».