Олег Ивик - О брачной и внебрачной жизни

Но, видимо, японские жены недостаточно старательно следовали советам Кайбары, потому что разводы в старой Японии были довольно часты. В «Очерках из прошлого и настоящего Японии» Татьяны Богданович (1905) говорится:

До недавнего времени инициатива развода вполне и исключительно принадлежала там мужу, причем дети по закону всегда оставлялись отцу. Мужья довольно бесцеремонно пользовались предоставленным им правом и без особых стеснений отсылали от себя надоевшую им экономку — жену, чтобы заменить ее новой. Разводы, как и браки, до последнего времени не были обставлены никакими особенными трудностями и совершались поэтому очень просто. В среднем в прежнее время на три брака считался один развод.

В эпоху Мэйдзи (1868–1912) Япония вступила на путь европеизации. Новые законы обеспечили женщинам равные права на развод. Они же дали им возможность через суд отказать мужу в разводе, если у него не было на то достаточных оснований. А чтобы заветы Кайбары не слишком смущали добронравных конфуцианок, знаменитый японский просветитель Юкити Фукудзава написал для них новое поучение, в котором убедительно доказал женщинам, что они ничем не хуже мужчин, и предложил с этим сообразовываться.

Принятые после Второй мировой войны новые семейные законы подтвердили равноправие женщин и их право на развод. А общественное мнение, давно уже подготовленное либеральным Фукудзавой, перестало считать разведенных женщин изгоями. Опрос, проведенный газетой «Иомиури» в 1979 году по всей стране, показал, что только 10 процентов японцев считали развод абсолютным злом. Остальные уже тогда относились к нему гораздо более гибко, и разведенные японки, как правило, без труда могли вступить во второй брак. Кстати, далеко не все они к нему стремились. Статистика за те же годы показала, что лишь около трети разведенных женщин Японии хотели снова связать себя узами брака. Интересно, что две трети разведенных мужчин мечтали о повторной женитьбе.

Несмотря на простоту развода, в Японии продолжает существовать такое явление, как «испарившиеся жены» — так в Стране восходящего солнца называют женщин, которые, не попрощавшись со своим благоверным, собирают свои (а иногда и не только свои) вещи и отбывают в неизвестном направлении. В те годы, когда развод по инициативе женщины был невозможен, обычным пристанищем для беглых жен становился буддийский монастырь. Монастыри беглянок не выдавали, и если женщина не хотела возвращаться к мужу, ей приходилось до конца дней оставаться монахиней.

Сегодня японка, помимо суда и монастыря, имеет возможность обратиться в «дом укрытия» — приют для женщин, у которых возникли конфликты с мужьями. И тем не менее жены продолжают «испаряться». У авторов настоящей книги нет статистики этого явления на сегодняшний день, но, по данным японского полицейского управления, в 1978 году из своих домой бежало в неизвестном направлении 12 713 жен, причем каждый год количество беглянок возрастало. Быть может, эти женщины слишком буквально поняли предостережения Кайбары о позоре, который падет на их голову в случае развода, и решили обойтись без оскорбительной процедуры…

Но это все — о семейной жизни. А что же секс? Японцы — народ, с точки зрения европейцев, загадочный, и его отношение к сексу, как и вообще к вопросу о том, что нравственно и что безнравственно, иностранцам не всегда легко постигнуть… В уже упомянутых «Очерках из прошлого и настоящего Японии», изданных во времена, когда быт и нравы Страны восходящего солнца еще не успели европеизироваться, говорится:

Обнажение тела, когда оно вызвано необходимостью или удобством, вовсе не считается в Японии постыдным, тогда как то же самое обнажение с целью показать прелести своего тела является в их глазах совершенно недопустимым. Поэтому в жаркий день… японка спокойно принимает ванну перед открытой дверью своего дома или моется в общем бассейне с мужчинами. И в то же время она с негодованием смотрит на открытые бальные платья европейских дам и вообще на их обтянутые костюмы, обрисовывающие все детали фигуры.

В 30‐е годы XX века в Японии проходила художественная выставка, в которую предполагалось включить знаменитую скульптуру Родена «Поцелуй». Но, увы, жителям Страны восходящего солнца не удалось увидеть работу великого француза — она была признана неприличной. Суровых цензоров смутило отнюдь не то, что скульптор использовал обнаженную натуру, и не то, что тела юноши и девушки сплетаются в объятии, — этим японцев удивить было трудно. Но вот соединенные уста любовников вызвали такой шок, что их было предложено как-то прикрыть. Организаторы выставки согласия на это не дали, и шедевр Родена так и не попал в Японию…

Впрочем, нельзя сказать, чтобы сами японцы никогда не целовались, но у них поцелуй воспринимался как некая особая эротическая причуда, для обозначения которой имелось не вполне приличное слово. Когда в эпоху Мэйдзи, с окончанием самоизоляции Японии, в страну хлынул поток европейской литературы, растерянные переводчики попросту не знали, что делать, ибо нельзя же было приписать столь непристойное занятие, например, вполне респектабельным героям английских романов. В одном из японских изданий выражение «сорвать поцелуй с ваших губ» было стыдливо переведено как «лизнуть ваши губы»… С тех пор японцы освоили европейскую культуру и поняли, зачем и как люди целуются. Тем не менее сегодня, если уж японцу приходит на ум фантазия поговорить в приличном обществе о поцелуях (например, в контексте европейских или американских фильмов), он употребит искаженное английское слово «kiss».

Надо сказать, что запрет на публичные поцелуи был одним из немногих (сравнительно с другими культурами) запретов, которым должны были подчиняться жители Страны восходящего солнца. Предписания традиционных японских верований нельзя назвать слишком обременительными. Синтоизм смягчал строгие требования конфуцианства, которое издревле проникало в Японию, а в XVII веке стало государственной идеологией. Даже буддизм, при всей его склонности к аскезе, попав в Страну восходящего солнца, оказался приправлен изрядной долей гедонизма.

Синтоизм, буддизм и конфуцианство мирно сосуществовали в жизни большинства японцев. Средний японец по праздникам выполнял традиционные синтоистские ритуалы; в надежде на благополучное посмертное перерождение или просветление посещал буддийские храмы и занимался дзенскими медитациями, а в повседневной жизни старался выполнять заветы учителя Куна. Смягчая друг друга, все эти учения составляли некое достаточно гармоничное целое, в котором не было места аскетическим крайностям. Что же касается христианства, то оно стояло несколько в стороне от этого всеобщего братства религий и к сексу относилось гораздо менее терпимо. Но первые европейские миссионеры появились в Стране восходящего солнца только в XVI веке, а уже в начале XVII века их в числе всех иностранцев выслали обратно и христианство было запрещено вплоть до конца XIX века.