Олег Будницкий - Другая Россия. Исследования по истории русской эмиграции

Процесс был громким: председателем суда был известный судебный и общественный деятель Н. В. Давыдов; обвинял прокурор А. А. Макаров, будущий министр внутренних дел. Обвиняемые пригласили известных адвокатов, которые в конце концов преуспели в защите, возможно, не очень правого дела. Маклаков оказался в этой компании случайно — его клиента должен был защищать Плевако, но вынужден был уехать по другому делу и перепоручил защиту помощнику. Маклаков не пытался доказывать невиновности своего подзащитного — да это было и невозможно после его признания.

В своей речи он признал, что оправдательный приговор «не обелит его дела, преступление останется преступлением, а растрата растратой», но то, что можно было сделать, чтобы исправить содеянное, он сделал: он обязался растрату пополнить. Такое обязательство со стороны разоренного человека может показаться смешным, но «не смейтесь над этим, — говорил Маклаков, обращаясь к присяжным, — это значило бы смеяться над бедностью» [21] Маклаков В. А. Из воспоминаний. С. 285. .

Речь Маклакова имела необычайный успех; факт преступления его подзащитного был признан, но сам Сеткин сочтен невиновным. Речь молодого адвоката оказалась единственной, перепечатанной полностью в специальном юридическом журнале «Судебные драмы», публиковавшем отчеты о наиболее громких процессах; это было довольно почетно; как правило, речи воспроизводились там в изложении, и лишь нечто из ряда вон выходящее удостаивалось перепечатки полностью. О речи Маклакова говорилось, что она «чужда тех шаблонных приемов, благодаря которым слушатель заранее знает, чем начнет и окончит свою речь тот или другой оратор. Она построена довольно искусно, причем защитник сделал правдивый анализ обстановки преступления и личности Сеткина. Своею искренностью и правдивостью речь эта подкупила слушателей. Адвокат, анализируя дело, не должен никогда терять из виду идеи справедливости. Он должен всегда оставаться правдивым, т. к. правда и искренность воздействуют на убеждение присяжных лучше всяких „фейерверков“» [22] Судебные драмы. 1898. Т. II. С. 94. .

Речи Маклакова посвятил в «Курьере» специальную статью известный деятель либерального движения и публицист В. А. Гольцев. Процитировав слова Маклакова о том, что оправдательный приговор не обелит дела Сеткина, Гольцев писал: «Поздравляю молодого адвоката с этими словами, прямыми, искренними, честными, достойными великого дела правосудия. В них вся правда, осуждение греха и пощада грешнику» [23] Маклаков В. А. Из воспоминаний. С. 285. .

Впоследствии Маклаков произнес немало речей, ставших знаменитыми, но эта, несомненно, была ему особенно дорога. Когда много лет спустя, в 1949 году, к его 80-летнему юбилею, готовился сборник речей прославленного оратора, Маклаков досадовал, что не удалось достать номер «Судебных драм», в котором была напечатана его речь в защиту Сеткина, и она не вошла в юбилейный сборник.

К числу наиболее известных судебных речей Маклакова относятся выступления по делу М. А. Стаховича против князя В. П. Мещерского; он, вместе с Плевако, поддерживал иск Стаховича по обвинению Мещерского в клевете; речь по делу крестьян, разгромивших экономию в селе Долбенково, принадлежавшую великому князю Сергею Александровичу [24] Обстоятельства дела были таковы. 28 февраля 1905 года крестьяне села Долбенково и окрестных деревень, вынужденные арендовать землю и покосы у великокняжеской экономии и находившиеся от нее в полной зависимости, разгромили экономию и нанесли «легкие побои» управляющему экономией Филатьеву, постоянно налагавшему на них штрафы; любопытно, что перед погромом крестьяне распили вместе с упарвляющим водку, отпущенную по его записке из казенной лавки, причем пили за здоровье крестьян, за прочный мир и добрые соседские отношения. Дело слушалось с 30 июня по 2 июля 1905 года в г. Дмитровске Орловской губернии выездной сессией, согласно определению Сената, не Харьковской, как бы то следовало, а Московской судебной палаты. Председательствовал старший председатель Московской судебной палаты Ф. Ф. Арнольд. В составе сословных представителей был орловский губернский предводитель дворянства М. А. Стахович. Вместе с Маклаковым защищали адвокаты Н. А. Бакулин (Орел) и Н. К. Муравьев (Москва). Последний впоследствии был председателем Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. . В последнем случае Маклаков, как и в деле Сеткина, сразу признал факт совершения его подзащитными преступления и осудил его: «Их борьба была неразумна, их приемы нелепы; всем существом я осуждаю то, что они натворили». Однако, осуждая преступление, он отказывался признать виновными тех, кто его совершил; более того, адвокат предложил судьям самим разделить ответственность с крестьянами за содеянное ими.

Погром экономии был следствием многолетнего попрания закона управляющим, системы штрафов и поборов; закон при этом молчал, а лица, ответственные за порядок в данной местности, как будто не замечали происходящего. «Вы осуждаете их, как судьи, по уголовному уложению, — говорил в заключение своей речи Маклаков, — но как представители государственной власти постарайтесь быть справедливыми. Вы не защитили их тогда, когда беззаконным путем их разоряли в деревне, вы закрыли для них все пути законно стоять за свои интересы, вы целой системой воспитали в них грубость. Результатом было то, что вы знаете. Признайте же то, что если они виноваты, то и мы все виноваты перед ними — и в этом деле справедливостью может быть только высшая милость» [25] Молодая адвокатура. [Б. м.] и [Б. г.] С. 86–87. .

Речь Маклакова, по точному определению М. А. Алданова, была «огненной»; это «вы не защитили их», так же как ранее брошенное в лицо судьям «в ы пришли, когда беззаконие сделали они, но где же в ы были тогда, когда беззаконие творилось над ними?» вполне могло оскорбить состав судебного присутствия.

Однако для ораторского стиля и, если угодно, этики Маклакова более характерно заключительное «мы все виноваты перед ними». Здесь не только влияние Л. Н. Толстого; даже в этой речи чувствуется свойственный Маклакову-адвокату практицизм; он говорил не для того, чтобы произнести обличительную речь, рассчитанную на эффект за пределами зала судебного заседания (хотя и обличений в его речи хватало); Маклаков стремился убедить и привлечь на свою сторону судей; поэтому он не отделяет себя от них — они здесь все вместе — представители закона, должны сообща выяснить истину и защитить закон наилучшим образом.

Он, вместе со своими товарищами по защите, добился своего: суд ходатайствовал о помиловании долбенковских крестьян и его ходатайство было удовлетворено [26] Приговором Палаты из 63 подсудимых 45 было осуждено и 18 оправдано. Кроме того, Палата ходатайствовала перед императором о нелишении прав тех подсудимых, которые лишены были приговором палаты этих прав, и о неприменении к ним надзора полиции и других ограничений свободы передвижения. Это ходатайство было «уважено» царем. .