Олег Будницкий - Другая Россия. Исследования по истории русской эмиграции

Однако русские представители на конференцию приглашены не были, а заготовленные для конференции требования — включить в повестку дня конференции русскую проблему и выслушать представителей антибольшевистской России, одобрить твердую политику защиты территориальной целостности России и ее прав на Дальнем Востоке, а также доктрину непризнания советского режима — соответственно, не были выслушаны. Заветная идея Бахметева — продемонстрировать миру новую, «крестьянско-купеческую» Россию — также осталась нереализованной [205] См.: Tongour N. Diplomacy in Exile: Russian Emigres in Paris, 1918–1925. P. 342–347. . Слабым утешением могло служить то, что на конференцию не были допущены представители РСФСР, а также марионеточной просоветской Дальневосточной республики.

После крушения Колчака и Деникина деятельность Бахметева в качестве посла в значительной степени теряла смысл; становилось все более понятным, что попытки свергнуть советскую власть военным путем провалились и вряд ли можно рассчитывать на возобновление вооруженной борьбы в обозримом будущем в более или менее серьезных масштабах. Не приходилось рассчитывать и на интервенцию, тем более что Бахметев считал, что она скорее приведет к прямо противоположным результатам — росту патриотизма и укреплению большевиков, которые окажутся в роли защитников отечества от иностранного вторжения. Уже в 1920 году он заговорил об отставке, но тогда Госдепартамент счел ее преждевременной и советовал Бахметеву повременить.

Ситуация разительно изменилась два года спустя. Бахметев подвергся атаке со стороны популярного сенатора Уильяма Бора, заинтересовавшегося странным посольством, представляющим несуществующее правительство и живущим явно на американские деньги. Обвинения в бесконтрольном расходовании денег американских налогоплательщиков на не предусмотренные законом цели имели под собой почву; правда, равную ответственность, наряду с послом, должна была нести в этом случае и американская администрация. Дело, вкратце, сводилось к тому, что предоставленные американским правительством Временному правительству займы и кредиты на военные цели остались на счетах посольства после Октябрьской революции и были использованы для финансирования Белого движения. Существование самого посольства также фактически поддерживалось за счет прямого или опосредованного (продажа имущества, ранее закупленного для военных целей и другой собственности, приобретенной за счет кредитов американского правительства) использования средств, отпущенных давно не существующему Временному правительству. Надо, разумеется, учесть, что расходование средств производилось только с одобрения Министерства финансов и Госдепартамента. Однако, как вполне логично писал Ф. Шуман, окончание интервенции и победа советского правительства в Гражданской войне положили конец американским поставкам в Россию.

Бахметеву была предоставлена моральная и материальная поддержка для его усилий по разрушению Советского режима. Он потерпел неудачу, и Советское правительство установило бесспорный контроль над народом, чьим послом он намеревался быть. После 1920 года он не представлял ничего, кроме несбывшихся надежд и разбитых мечтаний русских эмигрантов и изгнанников [206] Schuman F. L. American Policy Toward Russia Since 1917. P. 226. .

Бора потребовал от Бахметева явиться в возглавляемый им сенатский комитет и ответить на вопросы: посла по существу вызывали на допрос. Государственный секретарь указал, что посол находится вне юрисдикции американских учреждений, включая Конгресс. Одновременно Бахметева вызвали в Госдепартамент, где уведомили, что ситуация становится нетерпимой [207] Bakhmeteff B. Oral History Memoir. P. 536–538. .

Бахметев съездил в Нью-Йорк, посоветовался со своим адвокатом и 28 апреля сам обратился к государственному секретарю Хьюзу с письмом об отставке. Бахметев писал, что у него нет признанного правительства, к которому он мог бы обратиться с просьбой об отставке. «Однако я полностью готов, если правительство Соединенных Штатов желает этого, уйти в отставку и прекратить исполнение своих официальных функций». Бахметев сообщал также, что будет готов урегулировать все дела по посольству к 30 июня. На этот раз отставка была принята; 29 апреля последовало ответное письмо Хьюза, в котором госсекретарь соглашался со сроками и предложенной Бахметевым процедурой; ее срок согласовали таким образом, чтобы это не выглядело как уход под давлением [208] Resignation // BAR. Boris Bakhmeteff Collection. Box 46. .

Подготовка к ликвидации посольства шла скрытно, о ней знали лишь два-три человека. Бахметева принял на прощание президент Уоррен Гардинг. На вопрос посла, может ли он вернуться в страну, президент ответил: «Да, конечно». Но теперь Бахметев возвращался в США в другом качестве, и американскую визу он должен был получать в Англии. Бахметев покинул страну 20 июня, за десять дней до формальной отставки, после прощального ланча, который был дан в его честь в Юридическом клубе Нью-Йорка. На ланче присутствовали Фрэнк Полк, Норман Дэвис, Джон Спарго, Оскар Страус и другие известные политические деятели. Поскольку остались неурегулированными многие финансовые вопросы, финансовый агент С. А. Угет продолжил исполнение своих обязанностей, взяв на себя также функции поверенного в делах. Деятельность представительства была перенесена в Нью-Йорк, поскольку основные финансовые дела посольства велись там. Предполагалось, что Угет ликвидирует оставшиеся дела в течение двух-трех лет, однако фактически он исполнял обязанности вплоть до признания Соединенными Штатами СССР в 1933 году, хотя и не был включен в дипломатический лист [209] Bakhmeteff B. Oral History Memoir. P. 539–541. .

Бахметев побывал в Англии, Германии и Франции и вернулся в США в октябре того же 1922 года. За четыре месяца его отсутствия шум вокруг его имени улегся. Около года Бахметев был фактически персоной нон грата. Однако начиная с весны 1923 года он вновь стал стараться влиять на русскую политику. Теперь это влияние осуществлялось через различные неформальные разговоры, доклады, речи в узком кругу политиков и бизнесменов. Бахметев сохранил обширные знакомства; к его мнению прислушивались. Особо важными Бахметев считал свои выступления в Политическом институте в Вильямстауне (штат Массачусетс). Институт был создан на средства Бернарда Баруха и некоторых других деятелей. Там собирались летом до 300–400 политиков, юристов, профессоров университетов, интересующихся внешней политикой и достаточно влиятельных. Бахметев, начиная с 1923 года, читал в Вильямстауне лекции, проводил дискуссии за круглым столом. Последний раз он выступал в Вильямстауне в 1929 или 1930 году по поводу ситуации вокруг Китайско-Восточной железной дороги [210] Здесь и далее основные вехи жизни Бахметева в США в качестве частного лица излагаются по его уже неоднократно цитировавшимся нами воспоминаниям. С. 548–597. . Кроме того, Бахметев время от времени публиковал аналитические статьи о положении в России [211] Russia at the cross-roads // Foreign Affairs. Vol. II. No. 3. March 1924. P. 421–435; The nep in eclipse // The Slavonic Review. Vol. III. No. 8. December 1924. P. 259–271; Ten years of Bolshevism // Foreign Affairs. Vol. VI. No. 4. July 1928. P. 587–599. .