Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Появилась и другая привычка: подчёркивать или отмечать на полях книги особенно важные места, чтобы можно было в случае необходимости легко их найти, вспомнить. Книга Николая Кареева «Беседы о выработке миросозерцания» (перевод с русского, 1896 г.) оказалась очень полезной. Автор утверждал, что выработка миросозерцания, предполагающая самостоятельность мысли, противоположна пассивному усвоению чужих идей. Поэтому свой рассказ об изучении материальной природы и психических явлений, содержании философского и исторического образования, этике отношений личности и общества Кареев снабдил списочком литературы, поощряя читателя к дальнейшему познанию человека и окружающего мира.

Другая книга, подвергшаяся столь же обстоятельному разбору, называлась «Социализм и социальное движение в XIX веке» (перевод с немецкого, 1899 г.). «Ни одно время не переживало такого полнейшего переворота всех жизненных форм, как наше, — утверждал автор, Вернер Зомбарт. — Всё пришло в движение: хозяйство, наука, искусство, право, религия; все представления находятся в таком брожении, что мы, наконец, приходим к безумной мысли, что не существует ничего прочного. Это, вероятно, важнейший момент для истолкования новейших социальных стремлений». Начав обзор «социальных стремлений» с утопического социализма, Зомбарт изложил суть учения Карла Маркса, указал национальные особенности рабочего движения в Англии, Франции, Германии и перешёл к современным течениям. («Как жаль, что Болгария и Балканы не попали в его обзор, а ведь и здесь пролетариат заявляет о себе как о растущей силе!» — вероятно, подумал Георгий.)

С годами круг чтения нашего героя не только расширился, но и упорядочился. Сложился устойчивый интерес к литературе по социально-экономическим и политическим вопросам. На книжной полке появлялись новые выпуски «Социал-демократической библиотеки»: «Гражданская война во Франции» Карла Маркса, «Людвиг Фейербах» Фридриха Энгельса, «Коллективизм» Жюля Геда, «Женщина и социализм» Августа Бебеля, «Как есть и как должно быть» Вильгельма Либкнехта. Среди книг, приобретённых Георгием в начале века, — сочинения Георгия Плеханова, Фердинанда Лассаля, Франца Меринга, Павла Аксельрода, Карла Каутского. Подобно другим молодым болгарским социалистам, Димитров особенно обязан трудам Плеханова: именно в них учение марксизма излагалось в наиболее доступной форме. Разноцветные пометки, оставшиеся на страницах книг, свидетельствуют, что он обращался к ним на протяжении многих лет. Своё отношение к прочитанному нередко выражал в энергичных надписях на полях и кратких заметках на узких полосках бумаги, используемых в качестве закладок, а ошибки и типографские погрешности правил.

Печатники составляли самый организованный и культурный слой болгарских рабочих. Не случайно именно они при содействии социал-демократов создали для защиты своих прав первую профессиональную организацию — Товарищество печатников Софии. Георгий Димитров был среди его учредителей.

В товариществе он сдружился с Александром Ивановым, наборщиком одной из столичных типографий. Старший по возрасту Александр был в некотором роде антиподом Георгия. Яростная ругань, которую он обрушивал на мировое зло, была похожа скорее на отчаянный вопль задавленного нуждой люмпен-пролетария, чем на протест убеждённого в своей исторической правоте сознательного рабочего. Иванов мог бросить работу и отправиться бродяжничать. Из своих странствий он слал другу длинные письма, изобилующие описаниями своих несчастий, мрачными сентенциями и загадочными многоточиями. Георгий неизменно отвечал ему — рассказывал о своих занятиях, давал советы и выручал мелкими денежными переводами.

В отличие от непутёвого друга, Георгий нашёл себя в общественнополезных делах. Через газету печатников «Вести» он обратился к рабочим с предложением создать при товариществе библиотеку. Его расчёт на даровые экземпляры, которые владельцы типографий выдавали своим работникам, оправдался, и через год в библиотечном фонде накопилось уже около четырёхсот книг.

Странная дружба, в которой младший по возрасту покровительствовал старшему, оборвалась столь же неожиданно, как началась, и мы никогда бы не узнали о ней, если бы не сохранившийся дневник Александра Иванова. Единственное повествование о молодом Георгии Димитрове, написанное в начале века по непосредственным впечатлениям, этот дневник подкупает искренностью изложения и достоверностью деталей. Есть в нём и удивительное прозрение: «Знаю, что он занят полезной работой, знаю, что он много, невероятно много занимается, пишет, посещает лекции — одним словом, принимает живое участие в работе социалистической организации. Благодаря этому неимоверному труду тов. Георгий поднимется скоро высоко в умственном отношении. Я предвижу, что недалёк тот день, когда Георгий займёт видное место среди наших социалистических деятелей. Он чрезвычайно добр, честен и, главное, трудолюбив» {8} .

Следующий шаг Георгия на политическом поприще стал вполне закономерен: весной 1902 года он вступил в Болгарскую рабочую социал-демократическую партию. Его поручителем стал типографский рабочий Петко Величков. К сожалению, Величков опоздал на собрание городской организации, поэтому в своих позднейших воспоминаниях не смог рассказать, как проходило собрание.

Димитрова приняли в БРСДП вопреки установленным правилам, когда ему ещё не исполнилось двадцати. Его влекла стихия борьбы, он готов был тотчас же «без страха и сомненья» броситься в самую гущу схватки с капиталом. Восторгом неофита, открывшего для себя великую истину, проникнуты витиеватые фразы его маленькой заметки, опубликованной газетой «Былгарски печатар»: «Будем же выковывать в себе прочное, стройное и полное мировоззрение, которое не смогут поколебать никакие жизненные испытания, станем сознательными рабочими, пройдя первую школу воспитания в профсоюзах, определим для себя ту путеводную звезду, которая во имя общих болей и надежд рабочих всего мира укажет верный путь сознательной социальной борьбы, — вот что мы должны сделать, чтобы рабочие стали общественно значимой силой, тем социальным рычагом, что последовательно продвигает современное человечество по пути прогресса» {9} .

То было первое в его жизни выступление в печати — подлинный гимн сознательному борцу-пролетарию, созданный человеком, осознавшим свою жизненную цель. Примечательно, что литературное творчество нашего героя началось не со школьного сочинения и не с юношеских стихотворных опытов, а с газетной заметки на актуальную тему. Эта заметка ознаменовала рождение будущего публициста, или политического писателя , если применить распространённый в Европе термин.