Сабин Дюллен - Уплотнение границ

Наконец, в послевоенный период еще больше усилился национальный принцип, характерный для советской политики границ. Об этом свидетельствует радикальная трансформация этнического состава населения, проживавшего вдоль западных границ новой «великой Украины», возникшей в результате войны. В переговорах с немцами в 1939 году, а затем с западными союзниками начиная с 1941 года Сталин и Молотов использовали для обоснования своего варианта восточных границ Польши требования украинских националистов в том виде, в котором они были сформулированы на Парижской конференции 1919 года. 29 июня 1945 года при подписании двустороннего договора Эдвард Бенеш уступил Подкарпатскую Русь, которую украинские националисты и коммунисты, в первую очередь Хрущев, считали последней исконно украинской территорией, которую следовало вернуть в лоно матери-Украины [876] Марьина В. Закарпатская Украина (Подкарпатская Русь) в политике Бенеша и Сталина. М.: Новый хронограф, 2003; Dullin S. How the Soviet Empire relied on diversity: Territorial expansion and national borders at the end of World War II in Ruthenia // Seeking Peace in the Wake of War: The Reconfiguration of Europe, 1943–1947 / Ed. S. Kott, P. Romijn, S.-L. Hoffmann, O. Wieviorka. Amsterdam: Amsterdam University Press, 2014. . В стремлении в максимальной степени реализовать этнический принцип и избавиться от польского меньшинства, которого так опасались советские политики и службы безопасности, были организованы широкомасштабные принудительные переселения. Вслед за подписанием в сентябре 1944 года трех соглашений между, с одной стороны, Люблинским комитетом (ПКНО), а с другой – правительствами Белорусской, Литовской и Украинской ССР в Польшу из Советского Союза в 1944–1948 годах было переселено полтора миллиона человек, в то время как Украина приняла в 1945–1946 годах 482 000 переселенцев [877] Gousseff C. Échanger les peuples – Le déplacement des minorités aux confins polono-soviétiques (1944–1947). Paris: Fayard, 2015. . Среди пропагандистских и полицейских инструментов сталинской «этнизации» пограничья фигурировали также проведение псевдодемократических референдумов и присутствие частей Красной армии.

Москва оказывала поддержку государствам Восточного блока, которые проводили схожую политику, организуя, например, изгнание немецких меньшинств с территории Чехословакии и Польши или операцию «Висла», в ходе которой украинское население юго-восточных районов Польши было принудительно переселено на запад страны, где ранее проживали этнические немцы [878] Ther Ph. L’ethnicisation de l’espace en Europe centrale et orientale après la Seconde Guerre mondiale // Matériaux pour l’histoire de notre temps. 2004. № 76. Р. 20–26; Redrawing Nations: Ethnic Cleansing in East-Central Europe, 1944–1948 / Еd. Ph. Ther, А. Siljak. Lanham: Rowman and Littlefield Publishers, 2001; Snyder T. The Reconstruction of Nations: Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus, 1569–1999. New Haven: Yale University Press, 2003. . Можно сказать, что для революционной политики национального Пьемонта на европейских границах, подвергшихся очистке и стабилизации, оснований больше не было. Кроме того, на организацию пограничных территорий повлияло выдвижение русских на роль «старшего брата» советских народов. В послевоенные годы границы были заперты на русский замок. Так, три балтийские республики оказались окружены территорией РСФСР, которая обзавелась новым аванпостом – Калининградской областью. Карело-Финская ССР, потерявшая ряд территорий, находилась в обрамлении двух русских областей: с севера – Мурманской, к которой перешла Печенга, а с юга – Ленинградской, приобретшей Карельский перешеек. Выборг, который в 1940 году именовали социалистическим аванпостом Карело-Финской республики, в 1944 году стал русским городом в составе Ленинградской области [879] Dullin S. Où se trouve la frontière? .

Что касается южных и восточных границ Советского Союза, то здесь политика поощрения национально-освободительных движений не прекратилась. В 1945–1946 годах Сталин и руководство компартий Азербайджана, Армении и Грузии предприняли попытки «исправить» границы в Северном Иране и Карсской области, принадлежавшей Турции [880] Гасанлы Д. СССР – Турция: полигон холодной войны. Баку: Адилоглы, 2005. Гл. 8; Егорова Н. Иранский кризис, 1945–1946 гг. По рассекреченным архивным документам // Новая и новейшая история. 1994. № 3. С. 24–43. . По подсчетам Берии, которые использовал Сталин в своих заявлениях, в Турции проживало два миллиона грузин и полтора миллиона армян [881] Меморандум 5 ноября 1940 г. // Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Сборник документов. М.: Академия ФСК, 1995. Т. 1: Накануне. Кн. 2: январь – 22 июня 1941. С. 270–278. . Эти попытки, однако, потерпели неудачу в результате энергичных протестов со стороны Великобритании. Вмешательство Москвы и Алма-Аты в восстание уйгуров в китайском Синьцзяне стало еще одним проявлением сложной игры с этническим принципом на службе советской политики, связанной, в свою очередь, с интересами китайских коммунистов [882] Особые папки Сталина (доклады НКВД, 1944–1949) содержат значительное количество нерассекреченных документов на эту тему: ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. .

Таким образом, национальный принцип, сыгравший столь заметную роль в момент окончания Гражданской войны, а затем в 1939–1940 годах, сохранил важность и при выходе из второго мирового конфликта. Зато у Сталина появилось новое ощущение завершенной работы. Территория советского государства приняла, как считалось, окончательные очертания, продиктованные географией и историей. Политическое и идеологическое вмешательство в дела стран-сателлитов уже не вело к изменению границ СССР. Польская Народная Республика никогда не превратится, как этого опасались в конце 1940-х годов, в семнадцатую республику СССР [883] С 1940 по 1956 год СССР состоял из 16 республик, так как Карелия имела статус союзной республики. . Точно так же тридцать лет спустя не будет присоединена Демократическая Республика Афганистан. При этом, заметим, советские войска в 1980-е годы дислоцировались по обе стороны государственной границы на 45 % ее протяженности [884] Foucher M. Fronts et frontières. Un tour du monde géopolitique. Paris: Fayard, 1991. P. 433. . «Внутри» и «снаружи» были весьма условными понятиями.

Изучение истории советской границы до 1940 года позволяет, таким образом, выявить составляющие матрицы, с помощью которой можно лучше понять более поздние тенденции, характерные для периода холодной войны, советского блока и железного занавеса.

История СССР, увиденная с периферии, которую я предлагаю в этой книге, является также попыткой осмыслить понятие «границы режима». Речь идет о том, чтобы описать двойную взаимосвязь: между режимом и его территорией и между государством и его соседями в условиях существования эксплицитного политического проекта, направленного на подрыв и дестабилизацию. Два момента в этой истории кажутся мне ключевыми.

В 1920–1925 годах шло строительство советского государства и его территории. В новой истории СССР акцент чаще ставится на 1914–1921 годах – «континууме войны, насилия и революции» [885] Holquist P. Making War, Forging Revolution: Russia’s Continuum of Crisis, 1914–1921. Cambridge: Harvard University Press, 2002; Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917–1933 / Пер. Л. Пантиной. М.: РОССПЭН, 2008. , что объясняет слабый интерес историков к ключевым для нас пяти годам. Однако еще до провозглашения СССР и принятия новой конституции 1920–1922 годы явились, как и в других молодых восточноевропейских и балканских государствах, но с важными революционными особенностями, периодом активной правовой и картографической деятельности. Речь шла о том, чтобы наметить новые границы и наладить отношения с соседями. Это было время усвоения новых политических рубежей на местах. Затем, в 1924–1925 годах, наступает период институционализации практик и отработки политических механизмов. Об этом свидетельствуют самые разнообразные примеры: определение роли пограничников в погранзоне, организация системы разведки и влияния в ближнем зарубежье, инструментализация пограничных инцидентов в целях сплочения нации, политика интеграции и ускоренного развития приграничных районов. В рамках этой первой фазы политика границ еще реагировала на ограничения и возможности, обуславливаемые соседями. Но зародыш такого важного и прочного атрибута политической ксенофобии, как ассоциация внешнего врага с внутренним, уже присутствовал среди сотрудников разведки, политической полиции и погранохраны.