Леонтий Травин - Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века

Игумен монастыря, о. Константин, принял меня ласково. Я ему по-молдавански объяснил, что со мною жена и малое дитя, что мы приехали сюда говеть и что поэтому нам нужно где-нибудь поместиться. О. Константин приказал приготовить для нас особую келью, или комнату, и мы стали жить. — Через неделю я с женою начал говеть; исповедались и приобщились св. Тайн. Странно: просфоры были из черной муки, должно быть потому, что белой муки здесь вовсе нет или трудно ее достать. Наступила Пасха. В первый день после обедни в 10 часов утра о. Константин прислал к нам монаха просить нас на обед. Мы пошли. Обед был скоромный, с мясом; приготовлен хорошо и со вкусом. В Молдавии не так, как у нас: монахи едят скоромное и мясо, разумеется, кроме постов. Праздник проводили довольно скучно. Впрочем, скуку разгоняли тем, что выходили из монастыря на прогулки по окрестностям. Тогда была там уже настоящая весна, с ясным солнышком, теплым, приятным воздухом; цветы расцвели, деревья покрылись зеленью. Вид окрестностей монастыря был прелестный; особенно мы любовались Карпатскими горами, которые на необъятных пространствах высились к небесам. В этих горах находится много камней, употребляемых на мельницах. Иногда прогуливались и вместе с о. Константином; он любил ходить на реку Быстрицу, которая протекает в трех верстах от монастыря; она впадает в Дунай. Вода в этой речке так быстра, что вполне оправдывает данное ей название. На берегу реки живет постоянно рыболов, который собственно для монастыря и ловит рыбу, называемую здесь ласташ. Эта рыба видом похожа на нашу лососину; но вкус имеет другой, особенный. Если ласташ попадался крупный, например, более аршина, то о. Константин посылал его в Яссы митрополиту.

На Фоминой неделе [201]встретилась надобность о. Константину съездить в Яссы. Я воспользовался этим случаем и известил скопца Дубровина с товарищами, чтобы сообщили мне о Павельеве и выхлопотали другой паспорт Для проезда в Россию через австрийские владения. Спустя несколько дней, Константин возвратился из Ясс; привез мне денег 330 червонцев (с небольшим 4000 рублей) и письма с паспортом на проезд Николаю Николаеву через австрийскую границу в пределы России. Деньги 4000 рублей были присланы на имя Дубровина одним моим приятелем из Москвы, для передачи мне; они получены от купца Подсосова, у которого я оставил перед бегством из дому 15 000 рублей. Дубровин писал, что Павельева в Яссах нет; ему кто-то сказал, будто я нахожусь в Бухаресте, и он уехал туда. Это известие для меня было как нельзя более кстати. Немедленно мы собрались в путь; 1 мая распростились с монастырем Пунгарацы и с его добрым игуменом о. Константином.

Переехав благополучно австрийскую границу, мы остановились в городе Сычаве [202]и прожили здесь около месяца. Город небольшой, но красивый и приятный. В одной молдаванской церкви покоятся нетленные мощи Иоанна Сычавского. Недалеко от этого города находится известное у наших раскольников селение Белая Криница (по-молдавански Фонтын-альба); тут живет старообрядческий митрополит, с разрешения австрийского правительства. Житье здесь раскольникам было привольное, льготное. — Из Сычавы мы поехали через город Серет в Черновиц. Этот последний город мне был известен по случаю моего пребывания в нем в прошлом году. Здесь я узнал от переводчика Ламиковского, что дело о моем арестованном розовом масле будто бы поступило в высшую инстанцию и скоро решится в мою пользу. Я был рад и этому.

Из Черновиц мы поехали Бессарабиею в Могилев-на-Днестре и через Балту в Одессу. Здесь я узнал, что оставшийся после шурина моего Ланина товар продан; деньги 7100 рублей асс. положены в Приказ, и получить их можно только по истечении годичного срока публикации о вызове кредиторов и наследников. Денег у меня оставалось мало, а получение их в скором времени не предвиделось. Тут я вспомнил, что бежавший из нашей Выездной слободы лет 30 тому назад крестьянин, дедушка жены моей, Марков, живет ныне в Симферополе. Недолго думая, мы отправились туда. Ехали через Николаев в Херсон. Этот последний город, по своему красивому виду и местоположению, мне очень понравился; впоследствии, много лет спустя, он сделался как бы второю моею родиной. Из Херсона отправились в Бреславль [203], а отсюда в Перекоп и Симферополь, Здесь я скоро разыскал дедушку Маркова. Он был очень рад нашему приезду. Оказалось, что он знал историю моего бегства из дому: трое крестьян из нашей слободы разыскивали меня в Симферополе и расспрашивали обо мне самого дедушку; разумеется, он не мог сообщить относительно меня никаких сведений. Я занял у дедушки 500 рублей асс. и выдал ему открытое письмо — получить эти деньги от моего московского приятеля. В Симферополе мы прожили недели две и поехали опять в Херсон. Здесь мы расположились перезимовать, ввиду того что этот город стоит как будто в стороне и Павельев, мой неутомимый преследователь, мог сюда не заглянуть; притом же я ожидал денег от московского приятеля и известий из Ясс от Дубровина. Наконец из Херсона мне удобно было следить за делом моего шурина, производящимся в Одессе. В Херсоне мы прожили спокойно и благополучно до весны следующего, 1834 года. Потом мы поехали в Бессарабию, к австрийской границе; но это путешествие оказалось совершенно бесполезным; только в одном селении мы чуть было не встретились с Павельевым, который проезжал из Черновца через Кишинев в Одессу. Из Бессарабии мы отправились в Дубны (Полтавской губернии) на ярмарку. Тут я решил ехать на Кавказ. Накупил некоторых товаров, особенно кожевенного, и препроводил это с приказчиком, при обозе донских казаков, в город Новочеркасск. Здесь купил я 1000 бутылок черкасского вина и со всем товаром отправились на волах далее, до Ставрополя. Ехали степями; дорога была трудная; подвигались по ней медленно. В Ставрополе я выправил у губернатора паспорт для проживания на Кавказе. Затем мы отправились через Георгиевск в Пятигорск, где я намеревался пожить подольше, заняться торговлею или вообще чем придется. Еще далеко не доезжая до Георгиевска, мы увидели гору Биштау [204], а за нею — хребет Кавказских гор наподобие облаков. Гора Биштау была видна нам на расстоянии с лишком 170 верст. Название ее — татарское и означает пять гор, т. е. 1) собственно Биштау, 2) Верблюд, 3) Лысая, 4) Змиева и 4) Машук, из которой вытекают минеральные горячие воды. В конце октября месяца мы прибыли в Пятигорск. Я явился с паспортом к коменданту и полицеймейстеру, которые приняли меня вежливо и обласкали. Потом я нанял на базаре лавку с квартирою, сроком на год. Перебрались мы в это помещение и, с разрешения коменданта, начали помаленьку торговать.

Прошел год. Во все это время ни слободское начальство, ни преследователь мой Павельев меня не тревожили, и я спокойно занимался торговлею: ездил в Моздок и Кизляр для покупки местного вина, под именем чихиря, и так называемой кизлярской водки [205], а также свежей рыбы шаман, которую солил и коптил по способу, употребляемому армянами; приготовлял «шашлык» [206]; прочий же товар для лавки выписывал большею частию из Москвы. Торговля моя шла довольно успешно, так что я заявил уже желание приписаться в пятигорские купцы и представил соответствующий капитал; но дело это почему-то затянулось в Ставрополе, в областном управлении.