Олег Хасянов - Повседневная жизнь советского крестьянства периода позднего сталинизма.1945–1953 гг. [litres с оптимизированной обложкой]

Проведенный нами анализ показателей детской смертности свидетельствует о тенденции ее постепенного снижения, но, как и в военные годы, смертность детей оставалась высокой (50-74 промилле). Высокий уровень младенческой смертности в послевоенной колхозной деревне Среднего Поволжья был вызван тем, что институты здравоохранения не справлялись с возложенными на них обязательствами, а сама сеть медицинских учреждений не была достаточно развита. Государство, хотя и было нацелено на скорейшее преодоление материальных и демографических последствий войны, не могло предложить решительных мер, способных коренным образом изменить ситуацию с детской смертностью.

Доказано, что Великая Отечественная война и вызванные ею материальные и людские потери, усугубляемые нецелесообразной государственной аграрной политикой, подорвали человеческий потенциал колхозной деревни. После короткого периода численного роста населения колхозов Куйбышевской и Ульяновской областей начался затяжной период демографической стагнации и сокращения численности колхозников. Поволжская деревня не смогла преодолеть демографический кризис: средний уровень рождаемости и смертности, высокая младенческая смертность и высокая миграционная активность сельчан обрекли средневолжскую деревню на медленное вымирание.

Результаты исследования свидетельствуют о положительном влиянии завершения войны на семейно-брачные отношения в сельском социуме. Количество официально зарегистрированных браков значительно увеличивается. Анализ сведений о возрасте лиц, вступивших в брак в послевоенные годы, свидетельствует о том, что женщины вступали в брак в основном в возрасте 18-22 года, а в последующих возрастных группах наиболее активными являлись мужчины. Это связано с половозрастной структурой послевоенного сельского общества – значительным численным перевесом представительниц женского пола, в частности в возрастной группе сельских жителей, родившихся в 1919-1926 гг.

Нами установлено, что большая часть первых родов приходилась на 20-23-летних женщин. Второго ребенка сельские женщины рожали в 25-28 лет. Четвертые и последующие роды были в основном характерны для жительниц села старше 29 лет.

Анализ детности в послевоенной сельской культуре свидетельствует о сохранении тенденции многодетности в крестьянских семьях. В 1945-1953 гг. в Куйбышевской области более 50 % четвертых и последующих детей рождались в семьях колхозников. В Ульяновской области более 60 % семей колхозников были многодетными. Наличие детей младенческого возраста при отсутствии в сельской глубинке развитой системы социальных институтов в форме специальных воспитательных и образовательных учреждений вынуждало колхозниц нарушать советское законодательство о труде и не вырабатывать установленный государством минимум трудодней в колхозном производстве. Наиболее остро проблема с деятельностью детских дошкольных учреждений стояла в Ульяновской области. Архивные документы свидетельствуют, что до конца сталинской эпохи на территории области колхозные детские сады и ясли имелись в крайне ограниченном количестве.

В результате исследования установлено, что колхозное руководство не стремилось решать повседневные проблемы колхозниц с детьми, не переводило их на участки работы с щадящими условиями труда, не снижало нормы выработки, заставляя трудиться на общих основаниях.

Тяжелые материальные и культурные условия послевоенной колхозной деревни, отсутствие социальных гарантий становились причиной множества проблем сельской женщины. Для определенного числа сельских граждан – в отсутствие специальной государственной программы, направленной на развитие культуры контрацепции и профилактики нежелательной беременности, – одним из важнейших механизмов контроля над деторождением являлось искусственное прерывание беременности – аборт. Архивные материалы свидетельствуют, что после завершения войны и демобилизации в СССР происходил рост числа зарегистрированных абортов, несмотря на существующий запрет. Главная причина этого заключалась в социальных сдвигах, произошедших в сельском обществе, где, несмотря на крестьянские традиции, осуждающие детоубийство, аборт являлся главным механизмом регулирования деторождения и контроля размера семьи. Таким образом, у большинства селянок не было иного выхода, нежели прервать беременность.

Как и в довоенный период, основу сельскохозяйственного производства составляли колхозы. Согласно Уставу сельскохозяйственной артели, принятом на II Всесоюзном съезде колхозников-ударников в 1935 г., который в послевоенное восьмилетие оставался основным юридическим документом, регламентирующим административную и хозяйственную жизнь колхозной деревни, руководящая роль в колхозе принадлежала общему собранию членов сельскохозяйственной артели. Таким образом, руководство колхозом должно было осуществляться на демократических началах. Анализ хозяйственных практик послевоенных колхозов свидетельствует о том, что принцип демократического управления во многих колхозах нарушался. В частности, большинство хозяйственных вопросов решалось председателями артелей и собраниями членов правлений без одобрения общеколхозного собрания. Во многих колхозах отчетно-выборные собрания проводились в отсутствие необходимого кворума, то есть на них присутствовало менее 2/ 3членов сельскохозяйственной артели.

Распространенной практикой являлось лишение права голоса и участия в собраниях престарелых колхозников, женщин, достигших 55-летнего возраста, и мужчин старше 60 лет, несмотря на отсутствие в Уставе любых возрастных ограничений.

Особую обеспокоенность у колхозников вызывало вмешательство местных районных партийных и советских органов власти в ход общих колхозных собраний. Нередкими были случаи, когда представители районных властей вопреки воле колхозников навязывали определенных лиц в качестве кандидатов на должность председателя сельскохозяйственной артели или запрещали продлевать полномочия председателей, чья деятельность не устраивала властные институты. Руководящий партийный состав районов транслировал на низовой уровень устоявшийся в политическом пространстве дискурс пренебрежения к закону, считая допустимым практику административного давления на сельских граждан.

Одной из острых проблем хозяйственной повседневности колхозной деревни в исследуемое время являлось нарушение трудовой дисциплины. Слабая трудовая дисциплина колхозников была связана не с сохранением частновладельческих устремлений крестьян – они усвоили уроки государственной политики времен «военного коммунизма» и раскулачивания, – а с тем, что существующие условия труда и недостаточное материальное обеспечение вынуждали их искать различные способы и стратегии выживания. Одной из главных причин, разлагавших трудовую дисциплину в колхозах, являлось распределение колхозного дохода на трудодни без учета количества трудодней, выработанных конкретным колхозником. В послевоенной колхозной деревне укоренилась несправедливая практика расчета колхозов с крестьянами за выполненную работу. Действующее советское законодательство предусматривало, что колхозники получают за свой труд натурпродукцию и денежные выплаты пропорционально своему трудовому участию в сельскохозяйственном производстве после выполнения колхозом всех обязательств по поставкам перед государством. Но на деле довольно часто, еще до выполнения всех госпоставок, председатели «по запискам» в счет аванса выдавали колхозникам различную продукцию, при этом не всегда учитывалось количество выработанных конкретными колхозниками трудодней, то есть получалось «кому много, а кому мало».