Анри Пиренн - Нидерландская революция

Промышленный переворот в Англии, машинное производство опять отодвигает купцов старой меркантилистической складки. Они превращаются в рантье, в держателей бумаг, скупают земли, переходят в ряды аристократии. Поднимаются зато новые люди, предприимчивые характеры, «self made men». Как в эпоху Возрождения, они верили только в свободу и индивидуальную предприимчивость. Торжествует принцип «laissez faire, laissez passer». Но и здесь рост пролетариата вызывает государственное вмешательство, ограничения экономической свободы, социальное законодательство.

Таким образом Пиренн выдвигает теорию четырех эпох, сменявших друг друга в развитии европейского «капитализма». Развитие «капитализма» представляется ему в виде отдельных импульсов, отстранявших старое поколение и ставивших на его место новое. «Капиталисты», поднявшиеся из «низов», начинают каждую новую стадию как прогрессивный класс, но потом делаются консерваторами, сливаются со знатью. Точно так же сменяют друг друга эпохи экономической свободы и экономического регулирования.

Нет никакого сомнения в том, что построения Пиренна навеяны судьбами современного капитализма, и в своей модернизации и схематизации исторического прошлого они, как указано, так или иначе смыкаются с ходячими в буржузной историографии схемами Зомбарта и Допша. Смена поколений «капиталистов» дана в типичном и для Пиренна психологическом плане. Уже было сказано, как расплывчато понимает Пиренн самый термин — капитализм, как стираются в его изображении исторические грани социально-экономических формаций.

Но, касаясь спора старой, «бюхеровской», концепции с теориями «новой» школы, утверждающей исконность капитализма в Европе, и его непрерывное развитие, начиная с раннего средневековья и глубже, со времени античности. — Пиренн решительно говорит о натурально-хозяйственном характере каролингской эпохи, о каролингском поместье, как классическом примере натурально-хозяйственной организации. Он утверждает, что до XII в. не может быть и речи о прибыли, о коммерческом характере поместья. Хозяйство ставит себе чисто потребительские цели. И для дальнейшего развития в основном верна теория ограниченных размеров торговли и городского рынка в частности. Пиренн отказывается признать преобладающее влияние капитализма в экономике XII–XV вв. О Другой стороны, выступая против теории Бюхера и Зомбарта, он настаивает на наличии «торгового капитализма» (le capitalisme commercial) уже в XII в. По его мнению, немецкие ученые пропагандировали теорию мелкого городского рынка, потому что их отечество отставало в экономическом развитии от других стран Европы, в частности от Италии и Фландрии. Это наблюдение не совеем верно, потому что именно немецкие ученые выступили потом застрельщиками «новой» школы. Если от изучения мелких немецких городов перейти к таким, как Флоренция, Венеция, Генуя и даже Гент, Брюссель, Ипр, Дуэ или Турне, то здесь, не может быть речи о замкнутом «городском хозяйстве» в стиле Бюхера. Здесь, согласно Пиренну, можно говорить не только о купеческом капитале, но с XIV в. и о развитии капитализма в области: промышленности. Впрочем Пиренн считает Италию и Фландрию исключением в Европе.

Главной работой Пиренна, главным делом его жизни была семитомная «Histoire de Belgique». Его статьи и отдельные исследования представляли главным образом подготовку к этому огромному труду. Пиренн был принципиальным противником «всеобщих историй», написанных коллективно, хотя впоследствии ему не раз приходилось принимать участие в такого рода коллективных работах. Он был одним из. немногих ученых, которым но плечу было единоличное выполнение такой огромной работы. Первый том «Истории Бельгии» вышел в 1960 г. Он доведен до начала XIV в.

В нервом томе Пиренн выступает в первую очередь как историк-экономист, как мастер истории социальных отношений и политического развития. Со второго тома развертывается пестрое полотно событий и лиц. Здесь Пиренн пробует себя на новом поприще — как исторический портретист, как увлекательный рассказчик. Второй том доведен до смерти Карла Смелого и вышел в 1902 г. Третий том, доведенный до прибытия в Нидерланды герцога Альбы, вышел в 1907 г. В 1911 г. вышел четвертый том, доведенный до Мюнстерского мира 1648 г. После долгого перерыва, вызванного войной, в 1921 г. вышел пятый том, доведенный до 1792 г., шестой том посвящен периоду 1792–1830 гг. и седьмой 1830–1914 гг. Издание завершилось в 1932 г.

«История Бельгии» представляет монументальное произведение по массе изученного материала, ширине охвата, разнообразию тем. Все стороны национальной жизни от экономики до искусства охвачены здесь в живой картине мастером, в совершенстве овладевшим своим предметом. В этой сложной и многотемной работе есть основная ведущая тема. Такой темой является постепенное создание бельгийской нации. Бельгийская нация представляет некоторые своеобразные особенности; у бельгийской нации отсутствует общность языка. Бельгия со времен франкского завоевания была и поныне остается двуязычной. И территория ее складывается исторически очень сложно, долго не, представляя ни географического, ни политического единства.

«Бельгия — и в этом оригинальность и красота ее истории является продуктом воли ее граждан», — так заявляет Пиренн. «У нас есть родина не потому, что ее нам дала природа, а потому, что мы так захотели». (Histoire de Belgique, т. V, стр. XI, XII.) Уже из этих цитат видно, как далек Пиренн со своей наивно-волюнтаристической формулой от марксистской проблемы этногенеза и исторического формирования нации и национальных государств.

Основная схема истории Бельгии по Пиренну следующая.

Пиренн со всей присущей ему страстностью протестует против распространенного представления о том, что бельгийской нации, как исторического единства, не существует, что Бельгия есть искусственное создание дипломатии и что ее прошлое не заходит далее 1830 г. Если начинать историю Бельгии с трактата, то не с Лондонского трактата 1830 г., а с Верденского трактата 843 г. Впрочем, он возводит начало ее истории даже к временам германского завоевания римской Галлии. Специфическое положение Бельгии между Францией, и Германией, между романской и германской культурой, Между французскими и германскими влияниями сделали из нее своего рода «микрокосм Европы», «лотарингскую нацию». Но Верденский договор не всю Бельгию отдал Лотарю. Земли к западу от Шельды перешли к Карлу Лысому и связаны с Францией. Земли к востоку от Шельды с конца IX в. связаны с Германией. По Шельде прошла граница между Германией и Францией. Между народами, жившими в бассейне Мааса и Шельды, между потомками латинизированных галло- и германо-римлян — валлонами — с одной стороны, и потомками салических и рипуарских франков — с другой, никогда не было национальной вражды, хотя и не было национального и расового смешения. Линия от Дюнкирхена до Маастрихта представляет непрерывную и устойчивую границу между валлонскими и фламандскими областями. Обе нации мирно жили рядом. Что же объединило их? Пиренн отмечает, что политические границы, делившие Бельгию пополам, никогда не совпадали с лингвистическими. Последние идут, как правило, о запада на восток, первые — с севера на юг. Так было при разделении Австразии и Нейстрии, при разделах по Верденскому и Мерсенскому договорам. Даже феодальные владения в Нидерландах обычно двуязычны. Фландрия имеет большой романский привесок в Аррасе, Лилле, Дуэ. Двуязычен Брабант, Льеж. И церковные территориальные деления (епископства) не обращали внимания на лингвистическую границу. Наоборот, религия была здесь фактором объединения: христианизация франков объединила их с римлянами. В свою очередь римляне восприняли право франков. Кутюмы романских частей Нидерландов — германского происхождения и связаны с Салической правдой. Таким образом помимо политических и лингвистических границ здесь складывается общая культура (или «цивилизация» — Пиренн предпочитает этот термин), представляющая слияние германских и романских элементов, но в то же время имеющая свое своеобразие. Пиренн считает характерным для этой цивилизации синкретизм двух великих «рас», открытый для всех новых идей и влияний. От Эльбы до Пиренеев всякое новое явление в области мысли, искусства, религии находит в Нидерландах живой отклик и отражение.