Александр Гапоненко - Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

За ханским дворцом, ниже по течению реки раскинулся огромный висячий сад, засаженный разными экзотическими растениями, привезенные со всех концов света.

Отроковицу Прасковью отправили в золотошвейную мастерскую, вход в которую был с противоположной от парадной дворцовой площади стороны. Там охрана передала ее с рук на руки старой татарке Фатиме, как выяснилось потом, бывшей наложницы хана.

Фатима сразу проверила, действительно ли русская пленница знает золотошвейное дело и когда убедилась в этом, то отвела княжну в мастерскую, в которой уже работало четыре девушки. Девушки были разных племен и языков. Хозяйка изъяснялась с ними по-татарски, а с Прасковьей знаками.

Бывшая ханская наложница показала новенькой, как ей надо было вышивать золотом и серебром шелковую чалму для любимого сына хана – султана Шардана и оставила ее в мастерской вместе с другими золотошвейками.

Работать девушкам приходилось от рассвета до заката. Ночевали они в небольшой комнатке, примыкавшей к мастерской. Еду работницам два раза в день приносили из кухни, которая отдельно готовила пищу для занятых в ханском хозяйстве рабов.

По вечерам девушки могли выходить из мастерской и бродить на задворках дворца, даже подходить к окружавшему дворец каналу с водой. Ходить в царский сад строго-настрого запрещалось. Запрещалось также переговариваться с наложницами, которые время от времени выглядывали из окон Соколиной башни, стоявшей недалеко от их мастерской.

Всего в гареме жило несколько сотен женщин, включая жен, родственниц хана, их служанок. Наложниц было несколько десятков. За ними присматривали евнухи, главным образом негры – белые мужчины не выживали после операции кастрации.

Судя по всему, наложницы мучились от безделья и занимали себя танцами, игрой на лютне и пением. Музыка и голоса пленниц часто слышались из помещений гарема. Изредка наложницы забирались на верхний этаж Соколиной башни, отрывали окна и с тоской смотрели через них на вожделенную свободу. От тоски пленницы начинали переговариваться прямо из открытых окон с теми, кто находился за пределами гарема. Княжна часто слышала русскую речь, но подойти к гарему ближе и завести разговор не решалась.

Многие из наложниц красили свои волосы хной и выглядели из-за этого как красноголовые птички – сорокопуты, которых было много в Крыму. Выпорхнуть из окон башни птичкам-наложницам не удавалось. Видимо поэтому башня называлась Соколиная, по имени хищных птиц, охотившихся за беззащитной живностью.

Когда разговоры наложниц с посторонними затягивались, приходили евнухи, гнали девушек прочь от открытых окон, объясняя это тем, что их могли лицезреть посторонние мужчины. Наложницы не хотели отходить от окон, упирались и кричали. Это было, наверное, одно из самых значимых для них развлечений, поскольку оно позволяло проявиться постоянно сдерживаемым эмоциям. Эмоции от ласк хана доставались каждой достаточно редко, учитывая общее количество наложниц и жен.

Анастасия страшилась стать одной из красноголовых птичек, живущих в неволе, и первоначально продолжала коротко стричь свои волосы и пачкать грязью лицо. Однако Фатима запретила ей это делать, сказав, что не надо пугать окружающих. В ответ на высказанные опасения о том, что ее увидят посторонние мужчины, хозяйка предложила принять ислам и носить чадру.

Во время вечерних прогулок отроковица Прасковья изредка встречала Данилу, который тоже мог вечером выйти с территории стройки. Беседы с ним поддерживали девушку, которой исполнилось к этому времени всего лишь пятнадцать лет, и которая страдала от нехватки эмоций, от того, что не с кем было поговорить, от того, что нельзя было пойти в православный храм помолиться.

Князь М.И. Воротынский на памятнике «1000-летие России»

Перед страшной угрозой нового широкомасштабного нашествия орд кочевников в движение пришли жители не только Смоленского воеводства, но и все жившие в Московском царстве русские люди. Главным направляющим этого движения был игумен Иоанн. Помощь в этом важном деле ему оказывало все его окружение.

Сразу после отправки Хворостинина в Смоленск, Иван Васильевич вызвал одного из лучших своих воевод князя Михаила Ивановича Воротынского.

Судьба князя складывалась в Московском царстве непросто. Его отец Иван Михайлович перешел из Русской Литвы на службу к московскому царю Василию III вместе с большим числом зависимых людей и обширными родовыми землями. Причиной этого перехода было то, что русские стали подвергаться в Литве сильным притеснениям по службе, их заставляли отказываться от православной веры и родного языка.

В силу своего знатного происхождения, отец Михаила занимал попервоначалу в Московском государстве высокие административные и военные должности.

Однако в период регентства матери малолетнего царя Ивана Васильевича – Елены Глинской он испугался ее политики ограничения власти бояр и примкнул к группировке Андрея Старицкого – брата недавно умершего Василия III. Готовившийся Старицким заговор с целью свержения своевольной регентши был раскрыт, и Воротынскому-старшему грозила тюрьма. Бояре – участники заговора бежали за границу.

Собрался бежать в Литву и Иван Михайлович. Однако при попытке к бегству он был пойман, судим и отправлен царем в ссылку в Кирилло-Белозерский монастырь. Вместе с отцом в ссылку попала вся семья, в том числе и юный Михаил Иванович. Родовую вотчину Воротынских царь конфисковал.

Через год после смерти в ссылке отца семья была помилована, ей вернули земли, однако не все – большая часть осталась в собственности казны.

После помилования Михаила Ивановича возвращают на царскую службу. Он начинает быстро подниматься вверх по служебной лестнице.

Царь Иван Васильевич направляет князя на оборону южных рубежей страны. Воротынский участвует во взятии Казани, где проявляет себя, как смелый и талантливый полководец.

После неудачного отражения одного из набегов Девлет-Гирея, по навету завистников в том, что он вошел в сговор с татарами, князь вновь подвергается опале. Царь отправляет его вместе с семьей в заключение в тот же Белозерский монастырь, опять лишает вотчины.

Через три года Иван Василевич возвращает князя на службу, поскольку испытывает острую нехватку в опытных командных кадрах. Михаилу Ивановичу возвращают вотчину. В знак примирения, царь жалует его боярским званием и вводит в Боярскую думу.

Воротынский не любил вспоминать истории с опалой и продолжал верой и правдой служить царю, а если быть более точным, то отечеству, которым царь только управлял по воле Божьей.