Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

Встречая иностранных гостей в поле, конные отряды провожали их до границ города, въезжая вместе в Москву и затем в Кремль. Многие очевидцы посольских встреч отмечают, что конный поезд встречников «горел, как жар, своим светлым убранством» [157] Таннер Б. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. С. 45–46. , «серебром и золотом» [158] Устрялов Н. Г. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. 2. С. 46. ; это неудивительно, учитывая, что «вся сбруя <���…> была золотая; стремена и разные украшения, слитые из чистого золота, весили 10 000 червонцев» [159] Там же. С. 38. . Убранство царских коней впечатляло современников не только искусным исполнением, но и стоимостью. Так, коня в парадном уборе и одежду князя И. М. Глинского англичанин Дж. Горсей оценил в 100 тысяч марок стерлингов, а одно только церемониальное убранство лошади царя Федора Иоанновича, расшитое жемчугом и драгоценными камнями, — в три раза больше [160] Груневег М. Записки о торговой поездке в Москву в 1584–1585 гг. М., 2013. С. 144–145. .

По пути следования посольский поезд шел через коридор, образованный отрядом из нескольких тысяч вооруженных стрельцов, стоявших по обе стороны дороги. Стрельцов для охраны всего маршрута иногда не доставало, и тогда «применялась известная хитрость: после того, как послы проезжали мимо, за спиной у них стрельцы боковыми улицами незаметно забегали вперед и снова строились в ряды. Неторопливо движущаяся процессия по нескольку раз проезжала вдоль одних и тех же людей» [161] Юзефович Л. А. Путь посла… С. 89–90. .

Место и время спешивания всадника с лошади по приезде во дворец определялось статусом и уровнем почета, который гость был готов оказать русскому царю. Как и в поле, «гонцы спешивались раньше, чем посланники и послы, а свита — раньше, чем члены посольства. Последним сходил с коня глава миссии. Одновременно с ним спешивался „болший“ пристав, а остальные приставы — вместе со свитскими дворянами» [162] Там же. С. 143. . Место, определенное для спешивания, обыкновенно несколько отстояло от входа в царские палаты: подъехать верхом к крыльцу в русской культуре считалось бесчестьем. При этом расстояние, которое гость проходил пешком по двору, было прямо пропорционально оказанному этим действием почету [163] Упомянутый Р. Барберини обычай с конца XVI в. выглядел так: «имперские послы спешивались обычно у „середнего быка“ [Казенной палаты], посланники — „у второго окна“, гонцы — „у первого быка“. Польско-литовские дипломаты пользовались правом более близкого подъезда, чем представители других держав <���…> но уже не „у середнего быка“, а „у последнего окна“; послам „великим“ разрешалось прямо с седла ступать на подъездной помост лестницы, которая вела на паперть Благовещенского собора». См.: Юзефович Л. А. Путь посла… С. 143. «А как [Грузинский] Царевич [Николай Давыдович] ис кореты у Благовещенья на рундук вышел, а после у Казенные полаты против угла, и царевичеву дворня и лутчие люди, не доезжая рундука, против ворот». См.: Белокуров С. А. Дневальные записки… С. 70. Лошадей, предназначенных в дар русскому царю, позволялось подвести к крыльцу сеней приемного зала. «Кони в уборах и красочные кареты „являлись“ царю не во дворце. Их обычно подводили к крыльцу сеней приемного зала, а затем передавали на конюшню, но во время приема непременно объявляли название дара и имя дарителя». См.: Загородняя И. А. Дипломатические дары из Литвы и Речи Посполитой. Типология и новые атрибуции // Московский Кремль. Материалы и исследования. Вып. 18. Декоративно-прикладное искусство Западной Европы. М., 2006. С. 162. .

Посольские проводы также были строго регламентированы: в русской средневековой придворной культуре церемония и ритуал являлись важнейшими средствами сакрализации царской власти, и красоте церемонии придавалось большое значение, в том числе и политическое. Уже сформированный в общих чертах церемониал царского конного выезда представляет собой зримую часть русской придворной культуры. Дорогие породистые кони и их драгоценное убранство как главные атрибуты этого церемониала служат выстраиванию иерархии власти и играют существенную роль в формировании образа могущественного властителя в глазах представителей иноземной культуры.

Обмен дарами, которыми сопровождались визиты иноземных гонцов, купцов и посланников, был важным инструментом средневековой дипломатии. Традицию дарения «поминков», т. е. подарков, иностранным гостям поддерживали не все страны, но в Московии этот обычай считался если не обязательным, то крайне желательным.

Принимать государевы дары отказывались лишь в исключительных случаях; поводом могли быть недовольство поведением второй стороны или «легкие» поминки (т. е. их малая стоимость). Так, в 1570 г. польский посол М. Талваш заявил, что отдарки Ивана IV, данные взамен подаренной лошади, малоценны: «Миколай запросил цену, что тот мерин не судит», — утверждали русские дипломаты [164] Юзефович Л. А. Путь посла… С. 123. . Царь, разгневанный упреком в скупости, недостойной главы государства, приказал зарубить лошадь в присутствии посла.

Со временем принцип, по которому формировались отдарки, изменялся. Если в XVII в. соответствие стоимости посольских подношений и ответных даров строго выверялось [165] Царю Алексею Михайловичу 10 апреля 1657 г. князем Ю. Трубецким, М. Тихоновецким и С. Мосальским были подарены «иноходец сер, седло на нем турецкое, нарезано бархатом червчатым с чалдаром, шито золотом волоченым; узда и пахви и паперсть наборчатые серебряные золочены… кон ездной, седло на нем гусарское с каменьем, узда с паперстми, оправа серебряная золоченя с каменьем, концырь золочен с каменьем, чепрак шит золотом, кита, перье то же… жеребец гнед турецких лошадей, на нем седло бархатное, шито золотом, узда и похви и паперсть серебряные золочены». Царь отдарился золотыми кубками, атласами, соболями и значительными суммами денег. См.: Белокуров С. А. Дневальные записки… С. 10–11. , то для XVI в. общим правилом был принцип, согласно которому царские отдарки были щедрее посольских даров в три раза и более (известны случаи соотношения ценности даров и отдарков 1:30) [166] Юзефович Л. А. Путь посла… С. 124. .

Лошади, драгоценная конская сбруя и кареты были в числе самых ценных даров [167] История также знает случай изготовления подносного конского квазидоспеха; идея и ее релизация были восприняты русским царем благосклонно. См.: Когут Е. В. Конская «железная голова» из собрания Музеев Московского Кремля // Московский Кремль. Материалы и исследования. Вып. 28. Оружейное собрание Музеев Московского Кремля. Памятники, история, проблемы изучения. М., 2018. С. 237–241. . Так, в числе подарков, поднесенных Б. Годунову в 1600 г. главой посольства Великого княжества Литовского Л. Сапегой, были шесть гнедых и шесть итальянских половых (изжелта-белых) лошадей. Итальянские кони были убраны пунцовой бархатной сбруей, оправленной в серебро; они были запряжены в носилки, «сверху покрытые красным бархатом, а в средине обложенные парчою на меху в серебряной оправе» [168] Пельгржимовский-Пелеш И. Описание посольства Льва Сапеги в Москву в 1600 г. // ЖМНП. 1850. № 68. С. 106. . Гнедые лошади были турецкие, дунайские, испанские, цекельские и русские; все в красных бархатных уборах, отличавшихся богатством золотосеребряной и жемчужной отделки. Часть убранства была изготовлена по-гусарски, часть — по-казацки.