Натан Эйдельман - Из потаенной истории России XVIII–XIX веков

Оправляющийся от раны Матвей в письме из Готы от 21 октября 1813 г. сообщает о закончившейся только что битве при Лейпциге: «Сергей дрался там со своим батальоном, и такого еще не видал, но остался цел и невредим, хотя с полудня до ночи четвертого октября находился под обстрелом, и даже старые воины говорят, что не припомнят подобного огня». Письмо заканчивается описанием «прекрасной Готы» и предвкушением бала, который дает город. «Впереди движение к Рейну и сладостное возвращение» [221] Там же. Письмо на фр. яз. .

Сложное умонастроение 18-летнего Сергея Муравьева, вернувшегося с войны, передает его письмо Ф. П. Ожаровскому при известии о смерти сестры Елизаветы: «Мой дорогой Франсуа, ужасная новость, которую я узнал тотчас по прибытии в Москву, в момент, когда я должен быть особенно счастлив, как раз тогда, когда я должен был ее увидеть […]. Она была более чем сестра для нас. Только религия может несколько облегчить нашу печаль». Конец письма свидетельствует о сильных религиозных чувствах, свойственных декабристу и позже своеобразно сплавившихся с революционным воззрением (это проявилось, в частности, в знаменитом «Катехизисе» С. И. Муравьева, читанном восставшему Черниговскому полку).

В 1815–1820 гг. С. И. Муравьев-Апостол находится в Петербурге, в 1821–1826 гг. — на юге. Его отец с новой семьей с 1817 по 1824 г. почти безвыездно живет в имении Хомутец Полтавской губернии (позже там поселится и Матвей Муравьев-Апостол).

В архиве Ожаровских сохранилось любопытное письмо декабриста Ф. П. Ожаровскому от 8 января 1818 г.: здесь представлена внешняя сторона жизни Сергея Ивановича в период его активной деятельности в первых декабристских обществах. Описывается пребывание гвардии в Москве, — «долгие дни, оживляемые лишь свадьбами; Каблуков женился на Завадовской, Обресков на Шереметевой, конногвардеец Сергей Голицын на юной графине Морковой и 300 000 рублях впридачу […]. Но Вы не думайте, что я собираюсь под ярмо Гименея; по Вашему совету — жду самую прекрасную, самую умную и любезную москвичку, хотя соблазн велик […]. И тогда, когда найду, я оставлю службу императорскую, чтобы посвятить себя ей — и стать философом […] Никита здесь и чувствует себя хорошо; Ипполит более учен, чем Аристотель и Платон, и очень важничает» [222] Там же, л. 93. Письмо на фр. яз. .

За шутливой оболочкой письма скрываются серьезные размышления Сергея Муравьева, по-видимому, не считавшего возможным посвятить себя личной жизни после вступления в тайное общество, но часто мечтавшего о выходе в отставку и, по свидетельству брата, незадолго перед тем желавшего «оставить на время службу и ехать за границу слушать лекции в университете, на что отец не дал своего согласия» [223] Муравьев-Апостол М. И. Воспоминания и письма. Пг., 1922. С. 26. .

Некоторые новые сведения, касающиеся важного для биографии декабриста периода, обнаруживаются в обширном архиве Капнистов, друзей и полтавских соседей Муравьевых-Апостолов [224] РО ГНБ АН Украины, III, 24232—24276; Капнист В. Собр. соч. Т. 2. М., Л., 1960; Воспоминания С. В. Капнист-Скалон // Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ. Т. 1. М., Л., 1931; Громова Т. Н. Литературные взаимоотношения И. М. Муравьева-Апостола с В. В. Капнистом // Русская литература. 1974. № 1. С. 110–115. . Несколько писем самого С. И. Муравьева-Апостола Капнистам были в свое время опубликованы И. Ф. Павловским [225] Павловский И. Ф. Из прошлого Полтавщины. Полтава, 1918. С. 19–28. . Сверка публикации с подлинниками, хранящимися в ГНБ АН Украины, открыла некоторые подробности. Так, в письме от 24 апреля 1824 г. следует читать: «Любезнейший Семен Васильевич, после нечаянной, а для меня весьма приятной встречи нашей в Хомутце, возвратясь в Каменку, нашел я там Н. Н. больного и брата вашего Алексея Васильевича — мы провели там вместе день и после опять сошлись в Киеве, куда я приехал на несколько часов». Верное прочтение выделенных нами инициалов Н. Н., вместо П. Н. (у Павловского) [226] Ср.: Павловский И. Ф. Указ. соч. и РО ГНБ АН Украины, III, 24276. открывает имя одного из «каменских» — очевидно, Николая Николаевича Раевского-старшего, что сразу оживляет приведенные строки [227] Вслед за Павловским (Указ. соч. С. 21) считается (и многократно цитируется) письмо С. И. Муравьева-Апостола к Капнистам («Я, Прасковья Васильевна и все наши усердно поздравляем милостивую государыню Александру Алексеевну…») с греческой подписью («Царствующему Левкону в Боспоре…»). Автограф — в ГНБ АН УССР, III, № 24273. Не оставляет сомнений, что это письмо Ивана Матвеевича Муравьева-Апостола. .

Большая часть сведений о декабристе из архива Капнистов носит косвенный характер, дополняя известные материалы о своеобразном культурном гнезде Муравьевых-Капнистов на Полтавщине, вводя скорее в мир «отцов», нежели сыновей, и позволяя восстановить некоторые подробности литературных и политических дискуссий, в которых участвовали и декабристы, понять степень взаимовлияния и отталкивания двух поколений.

Из писем и записок И. М. Муравьева-Апостола семье Капнистов открывается широта культурных интересов опального государственного деятеля и его семьи, постоянные его мысли о недостатках «российского просвещения»: «Невежество! — восклицает Иван Матвеевич. — Ей богу стыдно! Я думаю, и поляки лучше нас учатся. Мы все еще татары» [228] РО ГНБ АН Украины, III, 24237, б/г, водяной знак «1818». .

Поощряя В. В. Капниста к новым сочинениям, отец декабристов не скрывает своей особой («нейтральной», но ближе к «архаистам») позиции в литературных спорах тех лет: «Продолжайте! Докажите петропавловским умникам, что за 1500 верст от них можно заниматься Омером [229] Т. е. Гомером. , а еще того лучше, что можно спорить, не бранясь. Посмотрите, как в Питере заступаются за Карамзина — чуть не по матушке…» [230] РО ГНБ АН Украины, III, 24253, б/г. .

В другом письме, отдавая на суд соседу свое «Путешествие по Тавриде» (1823), Иван Матвеевич замечает: «Аристархов наших я до того презираю, что почел бы обидою себе, если бы им вздумалось меня хвалить» [231] Там же, 24264, б/г (по содержанию — 1823 г.). . Кумиры его — Державин и другие писатели старшего поколения, имя Пушкина в переписке не встречается. «Байрона я давно имею, — пишет И. М. Муравьев-Апостол, — надивиться не могу, как с прекрасным вашим вкусом вы можете находить прекрасного поэта в сумасбродном человеке, в произведениях коего я не видал до сих пор ни начала, ни конца, ни даже намерения, а того менее моральной цели, кроме той разве, чтобы представить в возможной эстетической красоте арнаута и разбойника. Впрочем, этот вкус поветрие: у нас промышляет им Жуковский и товарищи» [232] Громова Т. Н. Указ. соч. С. 114–115. Автограф РО ГНБ АН Украины, III, 24276, с датой «13-е». Не ранее 1821 г., так как в письме сообщается, что «Сережа мой из Фастова свидетельствует Вам свое почтение». .