Игорь Бунич - Пятисотлетняя война в России. Книга третья

Итак, в двух крупнейших странах Европы на волне унижений и крушения имперских амбиций времен первой мировой войны возникли два чудовищных режима, которые, как бы они ни маскировали свои цели, а к чести их надо сказать, что они свои цели и не особенно скрывали, начали добиваться того, чего не удалось их незадачливым предшественникам — императору Николаю и кайзеру Вильгельму.

В одной из этих стран — Советском Союзе — возрождение старого имперского духа происходило на основе интернационал-социализма с откровенным замахом на мировое господство, пусть пока не фактическое, но по крайней мере духовное. «Если не получился Третий Рим, то пусть хоть получится Третий Интернационал», — острили циники из ленинского окружения. В византийских играх борьбы за личную власть Сталин, выдвинув лозунг «построения социализма в одной стране», откровенно перевел идеологию большевизма в русло национал-социализма, хотя многонациональная специфика СССР не позволила ему воплотить упрощенную гитлеровскую формулу: «Одна страна, один народ, один вождь!». Временно задвинув на второй план полученную в наследство от Ленина идею мировой революции, но искренне веря в глобальные пророчества Ильича, Сталин терпеливо ждал признаков исполнения этих пророчеств, дабы захватить весь мир под предлогом интернациональной помощи братьям по классу и сокрушению «мирового капитализма».

Гитлеровский режим возник на фундаменте национал-социализма, однако программа национал-социалистической партии быстро рассеяла все сомнения в том, что Гитлер будет воплощать ее в границах Германии 1914 года.

Обе партии — и в Москве, и в Берлине — считали себя «рабочими», провозглашали свои решения от имени трудящихся, виртуозно жонглируя понятием «народ».

Возникновение в таком маленьком «ареале», как Европа, двух огромных хищников фактически одного семейства и лишь чуть-чуть отличавшихся видом, без труда давало понять каждому, кто внимательно следил за развитием событий, что вдвоем им здесь не прокормиться. И прежде чем каждый начнет выполнять свои глобальные планы, им придется разобраться друг с другом.

Наглый плагиатор из Берлина вызывал законное раздражение в Москве. Украв и слегка перелицевав рожденную восточным соседом идеологию, он нахально пытался выдать ее за собственное изобретение, мешая работать и срывая московские планы. Естественно, он должен быть уничтожен. Но с максимальной пользой доя социализма. Сталин не любит рисковать. Все, что он делает — он делает основательно. У него еще есть время — по крайней мере он так считал.

В отличие от восточного соседа Гитлер считает, что у него времени нет.

Оба отлично понимают, что схватка неизбежна. Один из них должен быть уничтожен. Оба понимают также, что задача это — тактическая, поскольку истинные задачи гораздо шире. Мешая и путаясь друг у друга под ногами, проверяя друг друга при каждом удобном случае, скажем, в Испании, в Югославии, на Халкхин-Голе — они не забывают, что главным их врагом, главной помехой на пути к «мировой революции» является Англия.

Сталин с видимым удовольствием играет на чувствительных струнах европейской политики. Его идея коллективной безопасности будоражит общественное мнение Англии и Франции, но Сталин, отлично понимая, что его боятся ничуть не меньше, чем Гитлера, мастерски блефует, обставляя свои предложения заранее невыполнимыми условиями пропуска Красной Армии в случае германской агрессии через территории то Польши, то Чехословакии, то Румынии.

Да и Англия с Францией со страхом взирают на происходящее в сталинской империи. Постоянно «сверяя жизнь по Ленину», Сталин ни на минуту не прекращает террора. Ленин постоянно призывал «обосновать и узаконить его (террор) принципиально, ясно, без фальши и без прикрас». Следуя завету великого учителя, Сталин превратил террор в норму государственной жизни СССР.

Внутренние дела не дают возможности Сталину сосредоточиться на главной проблеме — подготовке марша в Европу. Но этот марш невозможен, пока в стране не будет наведен порядок. Тот порядок, который, по мнению вождя, является идеальным для выполнения его плана — оставить как можно меньше населения, не включенного ни в какие армии. Таких просто не должно быть. Но это легче сказать, чем сделать! Правильно расставить «кадры», когда речь идет о почти двухстах миллионах, задача космическая, но Сталин считает ее вполне разрешимой, если будет выполнен весь комплекс намеченных им «политических и организационных мероприятий».

Он сам определяет ежегодные цифры для ГУЛАГа, которые, постоянно возрастая, достигают своего пика не в 1936 г., как многие считают, а в 1940 и 1941 гг.

Самому Гитлеру удалось навести в собственной стране нужный ему порядок гораздо быстрее. Это и понятно, учитывая организованность населения и размеры территории Германии. Бурная динамика старта влечет Гитлера дальше — к Судетскому кризису. Целостность молодой Чехословацкой республики гарантирована странами-победителями первой мировой. Начинается европейский кризис.

Общественное мнение давит на правительства Англии и Франции не связываться с Гитлером — пусть забирает свои Судеты. Продолжая нервировать Гитлера, Сталин, которого ловко оттеснили от участия в европейских делах, снова　предлагает меры «по коллективной безопасности». Но Англия и Франция не хотят связываться с одним бандитом, чтобы остановить другого. Сталин обращается к Чехословакии с предложением ввести на ее территорию Красную Армию. Бенеш и Гаха в ужасе шарахаются от протянутой руки московского диктатора. В итоге после Мюнхена Судеты достаются Гитлеру без единого выстрела. Струсившая Чехословацкая армия, значительно превосходящая вермахт по технической оснащенности и боевой подготовке, под тверждает немецкое мнение о чехах как «о сплошной банде симулянтов».

Гитлер, подобно удачно блефующему игроку, сорвавшему банк без единого козыря на руках, азартно продолжает игру. Видя, как не хотят идти на соглашение страны бывшей Антанты; особенно радуясь, что удалось так ехидно унизить чванливую Англию, навязав ей Мюнхенское соглашение, Гитлер в пылу азарта быстро намечает следующую жертву — Польшу, считая свои руки полностью развязанными. Он ошибается, но ошибается искренне. Англия не собирается прощать ему Мюнхена и совместно с Францией объявляет о гарантиях Польше. Гитлер публично называет гарантии «куском бумаги, который можно использовать разве только в клозете». Англия чувствует на себе иронические взгляды всего мира — Чехословакии тоже были даны гарантии!

В это же время Сталин предлагает свою «помощь» Польше с условием ввода на ее территорию ограниченного контингента частей Красной Армии. «Неблагодарная» Польша отвечает на предложение «искренней помощи» призывом резервистов. Сталин, посасывая трубку, исчезает в клубах табачного дыма.