Игорь Бунич - Пятисотлетняя война в России. Книга вторая

Спросят его, скажем, журналисты: «Какова ваша будущая экономическая программа?», а он отвечает: «У России особый путь: социализм, православие и народность». Те: «Будут ли национализированы банки?», а Зюганов в ответ: «Русский народ всегда отличали соборность и тяга к социализму». И так далее.

Существовал, правда, риск иного толка. Еще никогда и нигде коммунистам не удавалось приходить к власти путем свободных выборов. Вообще　коммунисты без своих карательных органов были (да и чувствовали себя) также неуютно, как младенцы в джунглях.

Уже вечером 26 октября Зюганов получил из Службы Безопасности Президента кассету с видеоматериалом на две минуты времени. Этих двух минут было достаточно, чтобы и сам Зюганов поверил в то, что история, возможно, впервые дает коммунистам шанс взять власть демократическим путем, как это удалось Гитлеру, а затем, как и он, эту ненавистную демократию растоптать и уничтожить.

Экран телевизора высветил страшную картину. Несколько человек в белых халатах толкали по больничному коридору каталку, на которой без памяти лежал президент Ельцин. Лицо Президента было мертвенно-желтым. Над ним держали капельницу. В кадре мелькнуло растерянное лицо верного Коржакова. Таким его еще не приходилось видеть никогда.

Растерянные лица помощников Президента, замелькавшие на государственных телеканалах, подтвердили опасения, что дело худо. Второй инфаркт. Менее, чем за полгода.

Президент Ельцин, собравший вокруг себя всю высшую партноменклатуру и армейскую верхушку, сломавший большинство старых властных структур, был той силой, с которой после событий октября 1993 года никто не осмелился бы бороться. Но если после первого сердечного приступа появился шанс, то второй приступ делал поражение Ельцина предрешенным.

Президенту США Бушу достаточно было упасть в обморок на 10 секунд, чтобы он проиграл выборы Клинтону, которого до этого никто всерьез не воспринимал. Народ любит не столько умных, сколько пышущих здоровьем вождей. Это во-первых. А во-вторых, просмотренная кассета говорила о том, что Ельцин, даже если выживет, не только не сможет участвовать в предвыборной борьбе, но и выполнять президентские обязанности в оставшийся ему срок.

История один раз в тысячу лет предоставляет вышедшим из подвалов крысам подобный шанс. Но в России это уже был второй случай всего за 75 лет. Смешно было бы им не воспользоваться!

Слова же, сказанные Сергеем Медведевым о том, что «скоро вы снова увидите здорового и сильного нашего президента-бойца» все пропустили мимо ушей. Казалось, что даже и сам Медведев.

Как бы то ни было, но обстановка для «красного прорыва» к власти считалась полностью созревшей, и Зюганову было приказано начать наступление.

Программа была проста как «ленинская правда». Ликвидация поста президента как «неоправдавшего себя» и переход к коллегиальному руководству. Это тоже было старо: безликая группа аппаратчиков укрывалась за спиной карманного Верховного Совета, в который должна была преобразоваться Дума, и получала возможность бесконтрольно обделывать свои делишки как в стране, так и в мире. Таким образом, Зюганов официально объявил, что намерен бороться за пост президента с единственной целью этот пост ликвидировать. Подобное говорилось не на закрытых секретных пленумах КПРФ, а в открытую с телеэкрана.

Зюганов и его главный подручный Геннадий Селезнев, вечно полупьяный и ухмыляющийся, в течение сорока минут вещали на всю страну, как они　будут ликвидировать нынешние правительственные структуры. Селезнев, в прошлом редактор коммунистической «Правды», с садистским удовольствием рассказывал, что партия совершит с разными частными банками и приватизированными предприятиями. Но при этом строил свои разглагольствования так, что слушателю было не до конца ясно, просто ли по доброй коммунистической традиции у людей отберут собственность или их еще заодно и расстреляют, что было также доброй коммунистической традицией. «Увидите, — ухмылялся Селезнев, блестя хмельными глазами, — после июньских выборов».

А Конституция?

Коммунисты совершенно не намерены были признавать эту Конституцию.

Мы уже упоминали, что у товарища Зюганова были повадки робота первого поколения. Абсолютно не думая, он озвучивал все, что в него вводили. Так, он неожиданно объявил на всю страну, что в нынешних школьных учебниках по литературе отсутствует даже упоминание о Пушкине, Достоевском и Толстом. Кто дал Зюганову подобную информацию и что заставило Зюганова ее повторить, до сих пор остается тайной. Но прокол получился очень серьезным. «Я крупный ученый!» — с безапелляционностью робота повторял шеф КПРФ, невольно напоминая популярную в прошлом песенку: «Товарищ Сталин, вы большой ученый!»

Что же касается Конституции, то Зюганов заявил следующее: «У меня огромные сомнения, что новая Конституция прошла. Я недавно видел данные американской электронной разведки (! — И.Б. ). По этим　данным, приписано 9,2 миллиона голосов. Итоги референдума фальсифицированы. Но так как все документы уничтожили, то проверить уже невозможно». Апелляция лидера коммунистов к авторитету американской разведки выглядела весьма странной, чтобы не сказать большего. С какой стати ЦРУ снабжала информацией фюрера 5-й компартии? Не играют ли они в одну игру под названием «Как нам уничтожить Россию?»

Но «святая святых» из декларированной коммунистами программы был пункт «о незамедлительном и повсеместном восстановлении парткомов на предприятиях всех видов собственности». Огромная изголодавшаяся армия бывших освобожденных парторгов, которых Зюганов ласково назвал «истинным золотом партии», рвалась на свои старые сытные места и в этом была основная суть коммунистического ренессанса.

События в России так вдохновили президента Белоруссии Александра Лукашенко, что он вообще разогнал свой парламент, а в интервью немецкой газете «Хандельсблат» заявил буквально следующее: «История Германии — это слепок истории Белоруссии. Общество Германии было поднято благодаря сильной власти, благодаря Гитлеру. Германия — это пример, когда общество консолидируется вокруг одного лидера, и это идет на пользу государства».

На протяжении пятидесяти послевоенных лет, пожалуй, ни один президент не позволил себе так любовно отозваться о фюрере немецкого нацизма. А уж тем более никто этого не ожидал от лидера Белоруссии, потерявшей почти половину населения из-за того, что немецкий народ так тесно сплотился　вокруг своего любимого фюрера. Впрочем, никто не мог серьезно спрашивать с президента Лукашенко, глупость которого сочилась прямо из ушей. Все гадали, где Лукашенко нахватался подобных идей: общаясь с Зюгановым или играя в теннис с Президентом?