Леон Юрис - Милая , 18

У Еврейской боевой организации есть четыре главных бункера. Штаб Шимона Эдена (Лешно, 92), подвал Дома бундовцев на Гусиной,43 и наш на Милой, 18 (сейчас в нем находятся человек сто, включая восемнадцать детей) составляют ” центральное командование”. У Роделя несколько маленьких бункеров на севере, в районе швейной фабрики, и основной — под церковью прозелитов! Отец Якуб словно воды в рот набрал — настоящий друг. Еще один командный пункт в районе щеточной фабрики. Там Вольф Брандель. Ему еще и двадцати нет, но он нас поражает своей находчивостью и выдержкой. Главный его бункер на Францисканской, у самой стены гетто, под двумя фабричными цехами. Рахель Бронская (она теперь боец) тоже живет там. Стефан Бронский считается лучшим связным в гетто.

Щеточная фабрика все еще выпускает по шесть тысяч щеток в день, а это значит, что туда поступает непрерывный поток сырья, часть которого попадает к Вольфу за взятки поставщикам и прием щикам. Поставляемые продукты и сырье можно легко продать, а деньги пустить на покупку оружия.

Еще перед переездом Давида Зембы на арийскую сторону у нас состоялось последнее собрание Клуба добрых друзей (от его состава осталась половина), на котором постановили немедленно спрятать все записи, кроме текущих. Пятьдесят тетрадей в закупоренных молочных бидонах зарыли в четырнадцати различных местах. Еще в десять молочных бидонов и железных ящиков вложили неразобранные документы, фотографии, стихи, эссе. Где зарыты все эти бидоны и ящики, знают всего шесть человек: Давид Земба, Андрей Андровский, Габриэла Рок, Александр Брандель, Кристофер де Монти и я. Но и Давид, и Андрей, и Габриэла, и Алекс знают только часть мест, чтобы в случае чего нельзя было добраться до всего архива. Мы решили, что самое важное — устроить выезд из Польши Кристофера де Монти, так как надеемся, что ему удастся привлечь внимание мировой общественности к положению евреев. Но за ним охотятся на арийской стороне, и осуществить его отъезд практически невозможно.

Капелька хороших новостей. Хоть Финляндия — союзница Германии, она наотрез отказалась выдать свою еврейскую общину (две тысячи человек) Эйхману, несмотря на его упорные требования. Старый маршал Маннергейм [66] Маннергейм Карл Густав (1867 - 1951) барон, финский маршал, главнокомандующий финской армией в 1941 44 гг. Несмотря на то, что Финляндия была союзницей Германии в период Второй мировой войны, Маннергейм не допустил никакой дискриминации евреев — граждан Финляндии и даже евреев-военнопленных. пригрозил, что он отдаст приказ финской армии защищать евреев. Мы слышали, что то же самое происходит и в Дании, и в Болгарии, и в Румынии. Господи, чего бы мы только ни сделали, будь на нашей стороне Армия Крайова, которая сейчас насчитывает четверть миллиона человек!

Архивы Клуба добрых друзей хорошо спрятаны, я чувствую, что и моя работа подходит к концу. Мне так одиноко без Сусанны и без мамы. Годы кропотливого труда над этими записями при плохом освещении не прошли бесследно — я почти совсем уже не вижу, а из-за сырости началось воспаление суставов, и они не перестают болеть. Как долго мы сможем еще продержаться? Многие ли из нас уцелеют? Два человека? Пять? Пятьдесят? Сколько? А Еврейская боевая организация! Это же армия безумцев! Никому даже во сне не снится, что мы можем оказывать сопротивление больше двух-трех дней. Какой же в этом смысл? Когда мы начнем сражаться? И начнем ли вообще? Кто из нас первым осмелится выстрелить в них? Кто?

Первая глава новой тетради,

начатой Ирвином Розенблюмом 15.1.1943.

Белокурый, голубоглазый, подтянутый, умный и трудолюбивый оберфюрер СС Альфред Функ стоял, выпрямившись, во главе полированного стола. Его внимательно слушали сидевшие слева Рудольф Шрекер и доктор Франц Кениг и справа — начальник гестапо Гюнтер Зауэр и штурмбанфюрер Зигхольд Штутце, только что назначенный на пост начальника варшавской полиции. Хорст фон Эпп, сидевший на другом конце стола, смотрел в окно: ему было скучно.

Функ столько раз уже зачитывал различные устные приказы из Берлина относительно ”еврейского вопроса”, что смысл был ясен независимо от слов, в которые был облечен тот или иной приказ. К тому же, Функ читал очень монотонно.

— ”Те, кто остался в гетто, являются коммунистами, преступниками, извращенцами и агитаторами”.

Четверо согласно кивали. Фон Эпп сворачивал бумажную трубочку.

— Гиммлер решил, что во имя справедливости мы должны уничтожить этот позор. Последний этап ликвидации гетто мы проведем быстро.

Каждый из присутствующих немедленно прикинул, что именно потребуется от него лично.

Для Рудольфа Шрекера ликвидация еврейской проблемы в его районе была бы облегчением: слишком уж она была сложна. Кроме того, память о его делишках будет навсегда похоронена в гетто.

Для Франца Кенига приказ не был неожиданностью. Он знал, что гетто ликвидируют, и уже вел переговоры о новых военных заказах с использованием рабочей силы в Травниках и Понятове.

На Зауэра приказ вообще не произвел впечатления. Полицейскому всегда найдется дело. Решат одни проблемы — появятся другие. Гестапо никогда не сидело и не будет сидеть сложа руки. Погасят один пожар — вспыхнут два новых. Какая разница.

Хорст фон Эпп не мог дождаться, когда кончится заседание: ему не терпелось добраться до телефона и узнать, прибыли ли из Праги новые девочки.

Больше всех приказ касался Штутце. Это ему придется на деле, а не на словах выкапывать всю эту гниль. Евреи проявили огромную изобретательность, всю зиму рыли убежища под землей, и чтобы их оттуда выковырять, ему понадобятся дополнительные силы.

— Вы, конечно, знаете, что евреи зарылись под землю и живут там, как кроты. По улицам гетто можно часами ходить, не встретив ни малейшего признака жизни, — сказал Штутце. — Согласно данным Еврейского Совета, их осталось от сорока до пятидесяти тысяч. Нельзя не учитывать и тот факт, что они вооружаются.

— Уж не думаете ли вы, что евреи будут сражаться? — резко оборвал его Функ.

— Нет, конечно, оберфюрер, — слишком быстро проговорил австриец, — но вы же сами сказали, что в гетто укрылись преступники и коммунисты.

— Не сомневаюсь, что вашего ”Рейнхардского корпуса” более чем достаточно, — подвел итог Функ.

Штутце побледнел. Функ лишил его возможности просить новых подкреплений.

— Конечно, оберфюрер!

— Прекрасно, значит, завтра вечером я хотел бы ознакомиться с вашим планом ликвидации.

— Безусловно, оберфюрер.

— А вы, доктор Кениг, изложите мне в письменном виде, что вам потребуется для перевозки фабричного оборудования.