Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

В начале сентября ситуация накалилась до предела. В отличие от аннексии Австрии захват Чехословакии требовал длительной подготовки в силу гораздо более серьезных военных и международных препятствий, которые стояли у Гитлера на пути. Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы преодолеть возражения генералов и приступить к разработке военных планов, которой он занимался лично, поскольку не верил, что генералы смогут сделать это удовлетворительно. В течение лета беспрестанная античешская пропаганда Геббельса не оставила у международного сообщества никаких сомнений в том, что Берлин готовил вторжение. День за днем огромные заголовки в газетах кричали о выдуманных жестокостях чехов, расстрелах невинных судетских немцев, «женщинах и детях, раздавленных бронированными чешскими автомобилями», терроре населения со стороны чешской полиции, угрозах газовых атак на деревни судетских немцев и политических махинациях Праги, этого «мирового центра поджигателей», троянского коня большевизма в Центральной Европе [1554] Behnken (ed.), Deutschland-Berichte, V (1938), 559, 823-5; Shirer, Berlin Diary, 111; Frohlich (ed.), Die Tagebücher, I/VI. 80-81 (10 сентября 1938 г.), 95 (17 сентября 1938 г.) и далее. . Чехи действительно заключили союз с Советским Союзом, однако на практике он почти ничего не значил, что им вскоре предстояло узнать. Гораздо важнее было то, что целостность Чехословакии гарантировалась договором с Францией. Если бы Франция пришла на помощь чехам, то Великобритании также пришлось бы вмешаться, как в случае с Бельгией в схожих обстоятельствах в 1914 году. Британский премьер-министр Невилл Чемберлен понимал, что Великобритания, хотя и проводила спешное перевооружение, совершенно не была готова вести масштабную европейскую войну. Он понимал, что давление на государственный бюджет страны окажется чрезмерным. Более того, он считал, что масштабная война повлечет за собой бомбардировки британских городов, после которых Герника покажется детским лепетом. Против них не только не было защиты, считалось, что с большой вероятностью они будут походить на итальянские бомбардировки эфиопов с использованием отравляющих газов против беззащитных людей. Действительно, в разгар кризиса британское правительство раздало гражданскому населению противогазы и объявило об эвакуации Лондона. В любом случае первое место в глобальной стратегии Великобритании занимала Империя, самая большая в мире, а Европа, где у Соединенного Королевства было немного непосредственных интересов, стояла на втором. «Как это ужасно, фантастично, невероятно, — говорил Чемберлен своим слушателям во время радиопередачи Би-Би-Си в конце сентября 1938 года, — что нам приходится копать траншеи и тренироваться надевать противогазы из-за свары в далекой стране между людьми, о которых мы ничего не знаем» [1555] The Times, 28 сентября 1938 г. Политика умиротворения Чемберлена породила огромное количество противоречивой литературы. Martin Gilbert, The Roots of Appeasement (London, 1966), ранняя попытка найти сбалансированный подход; Robert А. С Parker, Chamberlain and Appeasement: British Policy and the Coming of the Second Wbrld War (London, 1993) хорошее подробное исследование; Keith Robbins, Munich 1938 (London, 1968) остается лучшим общим анализом кризиса. .

Чехословакия действительно была намного дальше в сознании британцев, как и в представлении их премьер-министра, чем Индия, Южная Африка или Австралия. Чемберлен, несомненно, понимал, что будет иметь малую или не получит вообще никакой общественной поддержки в вопросе войны против Германии из-за судетской проблемы, несмотря на то, что к тому времени в британском политическом мире уже начали звучать голоса с требованием остановить гитлеровское завоевание Европы [1556] Robert А. С. Parker, Churchill and Appeasement (London, 2000), 167-89; David Reynolds, In Command of History: Churchill Fighting and Writing the Second Wbrld War (London, 2004), 91-110. . Чемберлен все еще полагал, что Гитлер не ведет завоевание Европы, а занимается исправлением несправедливостей Версальского мирного договора и защитой угнетаемых немецких меньшинств. Если бы он получил то, что хотел в Судетах, то, может быть, тогда его удалось бы успокоить и избежать масштабной войны. Чемберлен решил вмешаться, чтобы не допустить войны, заставив чехов уступить. Когда Гитлер выступил с речью на Нюрнбергском партийном съезде 12 сентября 1938 года, угрожая войной, если судетским немцам откажут в самоопределении, Чемберлен созвал совещание. Пока головорезы Генлейна по приказу Гитлера организовали волну жестоких акций, они должны были спровоцировать жесткую ответную реакцию со стороны чешской полиции, которую можно было использовать в качестве предлога для немецкой интервенции. Чемберлен впервые в жизни сел в самолет — резкий контраст с Гитлером, для которого этот современный транспорт стал обычным делом много лет назад, — и полетел в Мюнхен. В ходе длительного разговора с глазу на глаз, на котором присутствовал только переводчик, Чемберлен согласился на пересмотр границ Чехословакии в соответствии с пожеланиями судетских немцев. Однако это, по-видимому, не удовлетворило немецкого фюрера. Чемберлен отреагировал на взрыв негодования Гитлера, спросив, зачем тот согласился на встречу, если не видел никакой альтернативы войне. Получив такой ультиматум, немецкий лидер с неохотой согласился на следующую встречу [1557] Kershaw, Hitler, II. 108-13; Robbins, Munich 1938, 268-80. .

22 сентября 1938 года, сообщив британскому правительству о своих уступках, Чемберлен еще раз полетел в Германию и встретился с Гитлером в отеле «Дреезен» в Бад-Годесберге на Рейне. Он заверил Гитлера, что французы согласились с его условиями. Поэтому проблем в достижении соглашения не должно было возникнуть. Однако, к его удивлению, Гитлер представил ему новый набор требований. Недавнее насилие в Чехословакии, заявил он, означало, что ему придется захватить Судеты практически немедленно. Более того, Польша и Венгрия, находившиеся в руках милитаристских, авторитарных националистских правительств, почувствовавших кровь в атмосфере, окружавшей переговоры, также выставили свои требования по чешским территориям, граничившим с их собственными, и их, по словам Гитлера, также необходимо было удовлетворить. Позиции сторон стали ужесточаться. Чешское правительство, понимая всю серьезность ситуации, приняло условия англичан и французов. Однако в то же время под влиянием кризиса к власти в Праге пришло милитаристское правительство, и стало понятно, что больше никаких компромиссов не будет. Британский кабинет отклонил годесбергские предложения, опасаясь, что британская общественность воспримет их как унижение правительства. Чемберлен направил в Берлин представительную миссию, которая должна была сообщить Гитлеру, что Великобритания не потерпит односторонних действий. Гитлер в ярости пригласил сэра Ораса Уилсона, руководителя делегации, на речь, с который он собирался выступить в Дворце спорта вечером 26 сентября. Она завершилась яростным выпадом против чехов. Уильям Л. Ширер, присутствовавший на съезде, отмечал, что Гитлер «кричал и визжал в самом ужасном состоянии возбуждения, в котором я его видел… с фанатичным огнем в глазах». Доведя себя до неистовства, он объявил под оглушительные аплодисменты 20 000 нацистов, что терпеть чешский геноцид против немецкого меньшинства больше было нельзя. Он сам поведет туда войска. Датой вторжения должно было стать 1 октября [1558] Domarus (ed.), Hitler, II. 1181-94; Shirer, Berlin Diary, 116; Robbins, Munich 1938, 288-302; Frohlich (ed.), Die Tagebücher, I/VI. 94-116 (17-27 сентября 1938 г.). .