Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

В один из зимних холодных и мрачных петербургских дней, часов в одиннадцать утра, я сидел над каким-то курсом. Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Сталин (Коба). Это было неожиданно. Я знал, что он находился в ссылке. С обычным веселым и приветливым выражением лица, несмотря на трескучий мороз и демисезонное пальто, он, после первых приветственных слов, не раздеваясь, спросил:

– Я у тебя некоторое время побуду.

– Какой может быть разговор. Раздевайся, согрейся, я сейчас организую чай.

– Не надо. Я немножечко отдохну. Но вот дело в чем: я сейчас из Москвы. С поезда прямо к тебе. В Москве, на вокзале, я заметил слежку, шпика, и представь себе, когда я вышел здесь из вагона, увидел того же самого шпика, который и проводил меня до твоего подъезда. Сейчас он торчит на улице. Экая сволочь, – выругался он.

Дело было ясно и серьезно. […] Из дома не было выхода, кроме подъезда и ворот, расположенных рядом. Возможность какого бы то ни было маскарада отпадала. Я имел возможность тут же достать женскую одежду, но преображение Сталина в женщину было совершенно безнадежно.

– Сразу не взял, видимо, хочет проследить, – сказал Сталин.

Как мы ни думали, все же придумать ничего не могли.

– Я пока прилягу, а там посмотрим.

– Засни, отдохни, до вечера, может, не выдержит на морозе и уйдет. Наполеоновская армия не выдержала этих морозов.

– Выдержит, – улыбаясь, сказал он.

Он был прав. […] Но мне казалось, что нам удастся скрыться от него в толпе на Невском проспекте. В центре города я знал несколько сквозных проходов, которые в крайнем случае могли быть использованы.

Сталин лег. Он был совершенно спокоен. […]

К пяти часам Сталин проснулся. Я высказал ему свои соображения и предположения насчет шпика. Он подумал и сказал: «Не думаю». Мы еще поговорили около часа и вышли из дому. Была уже петербургская ночь. В тумане тускло горели электрические фонари и люди скользили, как тени. Не успели мы выйти из подъезда, как Сталин сказал: «Вот он, стоит». И действительно, на противоположной стороне, немного наискосок, стояла фигура в меховой шапке с наушниками, с поднятым воротником. «Этот самый», – сказал Сталин. Опасность стала реальной, ощутимой.

– Как быть? – спросил я Сталина. Он спокойным тоном ответил:

– Походим пока.

И мы пошли по направлению к Невскому проспекту. Фигура тоже двинулась за нами. […] Мы сразу вышли на Невский и смешались с движущейся толпой. Дойдя до угла Троицкой улицы, мы остановились с целью разведки. Шпика в идущей за нами толпе не было видно. «Где-нибудь притаился, – сказал Сталин, – он так легко не выпустит нас из поля зрения. Нужно же человеку на хлеб заработать». И действительно, приблизившись к Публичной библиотеке (мы шли по левой стороне проспекта), мы увидели его впереди на углу. […] Мы двинулись дальше, он пошел за нами. На часах Публичной библиотеки уже было около семи. Мы походили еще час с лишним. Шпик то исчезал, то вновь маячил перед нами. Уйти нам от него не удавалось, несмотря на то, что мы кружили по прилегающим к Невскому улицам и делали шахматные ходы. […] «Опытный», – сказал Сталин. Мы были голодны, в особенности Сталин, который ничего не ел с утра. Хотя он никогда не страдал от голода. Он всегда ел мало, был аскетически нетребователен к пище, и казалось, что еда в его жизни составляет не существенное занятие, а чуть ли не бесполезную потерю времени. Мы зашли в известный в то время среди демократической интеллигенции и студенчества ресторан Федорова на Екатерининской улице, почти на углу Невского. Мы заняли угол, чтобы иметь возможность свободно наблюдать за всеми входящими. Иногда я чуть отодвигал занавеску и смотрел на улицу, но там шпика не было видно.

– Главная сейчас задача, – говорил Сталин, – борьба с ликвидаторами. […] Он говорил тихо, по-грузински. […]

Было около 10 часов. Мы вышли. На улице шпика не было. Мы направились в противоположную от Невского сторону к Манежной площади, где освещения было меньше, а темнота была так необходима нам. Дойдя до конца улицы, на другом углу мы заметили знакомую фигуру.

– Черт возьми, как из-под земли появляется, – проговорил Сталин. […] Мы шли по направлению к Симеоновскому мосту и цирку Чинизелли. Здесь были довольно темноваты улицы и переулки, и прохожих было очень мало. Шпика не было. Мы еще покружили в этом районе и, наконец, остановились на углу Караванной. Улицы были пусты. Постояв несколько минут и наблюдая, мы не обнаружили никакой слежки.

– Как будто его нет, – сказал я.

– Да, не видать, – ответил Сталин.

В этот момент мимо нас медленным шагом проезжал «лихач» на прекрасном орловском рысаке. У нас у обоих блеснула одна и та же мысль.

– Сталин, садись и гони. Деньги есть?..

– Есть.

Сталин в один момент очутился в санях, рысак сорвался с места и понесся стрелой. […] Вдруг я услышал топот, и мимо меня пронесся другой «лихач», в санях я сразу заметил «нашего» шпика с кем-то другим. […]

На третий день вечером, я сидел в своей комнате, как вдруг в коридоре раздался телефонный звонок, и меня позвали к аппарату.

– Кто говорит? – спросил я.

– Ме вар, бичо. – ответил голос по-грузински, и у меня забилось сердце. Это был голос Сталина.

– Как? Здоров? – спросил я по-грузински.

– Да еще как. Расскажу.

На этом разговор прекратился.

Кавтарадзе С. Из воспоминаний о товарище Сталине. Ворошиловград, 1936. С. 3–13.

№ 15

Филеры наружного наблюдения:

1912 год Наблюдение за Кавказцем

Установка: Джугашвили Иосиф Виссарионов. Кр. Тифлисской губ. (он же – Чижиков Петр Алексеев, кр. Орловской губ. […])

29 октября 1912 г. Наблюдение велось с 6 ч утра до [645]

Ходит очень осторожно.

«Кавказец».

В 1 час 30 м дня приехал с приходящим поездом из Москвы, по выходе с вокзала пошел мимо товарной станции, вышел на Полтавскую ул., пошел по Невскому пр., по 1-й Рождественской ул., ходил 30 м., по-видимому проверял, пошел Пушкинская ул. дом № 17, первый подъезд от Невского пр. (в 2 часа дня), пробыл 4 часа 45 м, вышел в 6 часов 45 м дня вместе с неизвестным мужчиной студентом университета, пошли Екатерининская ул. д. № 8 в ресторан Федорова, пробыли 2 часа, вышли, пошли по разным ул., ходили 20 м, на углу Инженерной и Караванной ул. расстались, неизвестный студент пошел без наблюдения, а наблюдаемый сел на извозчика, поехал на Финляндский вокзал, на вокзале был упущен в 9 час 30 м вечера.

Приметы «Кавказца»: интеллигент, лет 32–35, выше среднего роста, телосложения среднего, брюнет, лицо продолговатое смуглое, нос порядочный прямой, средние усы, бороду бреет, одет черная мягкая шляпа, темно-серое пальто с таким же воротником, черные брюки навыпуск.

Из дневника наружного наблюдения за И.В. Джугашвили, 29 октября 1912 г.