Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Однажды товарищ Сосо увидел у меня в руках журнал «Квали», в котором была помещена статья Ноя Жордания. Он взял журнал и, просмотрев его, сказал: «К чему будет годен человек, воспитанный этой литературой! ?»

Куридзе П. Товарищ Сталин – организатор борьбы батумских рабочих // Батумская демонстрация 1902 года. С. 64-65.

№ 6

Г. Елисабедашвили:

Товарищ Сталин, вернувшись из Батуми в Тбилиси в феврале 1902 г., говорил, что Батуми интересен как город с рабочим населением, еще мало задетым половинчатостью легалистов, что Батуми является городом, где работают пришедшие из разных районов (Гурии, Мингрелии, Верхней Имеретии, Рачи и других мест) рабочие, при помощи которых нужно связаться с деревней и привить социал-демократические идеи крестьянскому населению. Товарищ Сталин отмечал также и то, что революционная борьба в Батуми имеет особое значение для пробуждения трудящихся масс Аджарии, что из Батуми, находящегося на границе, легко и удобно установить связь с заграничными товарищами.

Елисабедашвили Г. К 35-летию батумской организации ленинско-искровского направления // Батумская демонстрация 1902 года. С. 116.

№ 7

Георгий Уратадзе:

Из этих разговоров [326] яубедился, что эти рабочие очень высоко стояли в сравнении с крестьянами в понимании существующих условий и в стремлении к общественным вопросам. Понял, что созданный новый термин «батумский рабочий» означал развитого человека, борющегося против царя. Понял, что этим словом сельчане выделяли их из других сельчан. Оказалось, что этих «батумских рабочих» довольно много и что они живут также и в соседних деревнях. Они имели между собой довольно тесное общение» […] «Удивляло меня то, что они очень мало говорили об экономическом положении и все внимание уделяли политическим вопросам. Для них главное было уничтожение самодержавного строя; они утверждали, что экономическое положение после падения режима само собой «выпрямится». Такой образ мыслей мне был знаком из студенческой жизни и удивляло – откуда такая мысль у этих простых рабочих! Когда они успели слышать все это и так твердо усвоить? Наверное, эти вопросы были выдвинуты жизнью давно, но я их не знал!

Во время этих летних встреч самое глубокое впечатление произвело на меня заявление одного из рабочих: «Студенческое движение, – сказал он, – дело очень хорошее. Оно будит общество, толкает на действие, усиливает революционное настроение, но решить вопроса оно все-таки не может. Это дело рабочих: помимо рабочего движения царский режим невозможно уничтожить. Главная сила – это рабочие, и это хорошо знает само правительство. Поэтому-то и наказало оно из-за одной демонстрации столько рабочих, скольких студентов оно не накажет за целый год, хоть они каждый день устраивали всякие демонстрации». Он не говорил все это из-за вражды к студенчеству. Нет, он рассуждал и движущей силой революции признавал только рабочий класс. А все остальные общественные силы считал вспомогательными. И если я до сих пор единственной революционной силой считал студенчество и этим был увлечен, то после знакомства с этими «батумскими рабочими» и разговора с ними я постепенно убеждался, что оказывается есть еще и другая сила, и если не единственная, как утверждал мой новый знакомый, то вторая во всяком случае. И эта сила – рабочий класс».

Уратадзе Г. Воспоминания грузинского социал-демократа. С. 20-21.

№ 8

Илья Шарашидзе:

В целях ликвидации неграмотности среди рабочих батумской интеллигенцией была открыта воскресная школа, в которой мы занимались по два-три часа в неделю, отдавая этому делу свой короткий отдых.

Занятия в школе велись очень скучно, неинтересно. Занимались нами Карло Чхеидзе, священник Симон Тотибадзе, Исидор Рамишвили и др. Обучали они нас грамоте и рекомендовали читать только легальные книги, журналы, газеты. В беседах они совершенно не касались политических вопросов, которые интересовали и волновали рабочих.

Помню, однажды я обратился к Карло Чхеидзе с просьбой рассказать нам о забастовке рабочих депо и Главных железнодорожных мастерских в Тбилиси в 1900 г. […] На это Чхеидзе ответил: «Стачка – не легкое дело, и это очень глупо, что ее затеяли в Тбилиси. Если мы начнем бастовать, капиталисты испугаются и перестанут открывать заводы и фабрики. Стачки окажутся полезными только тогда, когда капитализм окрепнет, когда крестьяне массой хлынут в город в поисках работы, а получить ее не смогут. Вот тогда можно говорить о забастовках, а сейчас о них и мечтать не следует, это вопрос далекого будущего». […]

Ответ Карло Чхеидзе, конечно, нас не удовлетворил, и вскоре после этого занятия в воскресной школе прекратились. Воскресной школе рабочие предпочли нелегальные кружки, которые стал организовывать товарищ Сосо.

Шарашидзе И. Борьба товарища Сталина со сторонниками большинства «Месаме-даси» в Батуми //Батумская демонстрация 1902 года. С. 129-130.

№ 9

Доментий Вадачкория:

В это время в Батуми существовала группа, которая считала себя руководителем рабочего движения. Как мне помнится, в эту группу входили Михако Каландадзе, Григор Согоров, Е.Согорова, Антон Гвасамия, Карло Чхеидзе. Но эти интеллигенты не решались говорить с нами открыто. Они нас приглашали за город, кормили и поили нас, но говорили с нами всегда намеками. Мы, рабочие, удивлялись всему этому и не могли понять, для чего они нас собирают.

Но вот в начале 1901 г. [327]ко мне приходит Коция Канделаки, работавший тогда на заводе Каплана, и просит меня к вечеру найти удобное помещение, где можно было бы собраться незамеченными. Кроме того, он поручил мне привести на это собрание человек семь рабочих из тех, кого я близко знаю.

Я инстинктивно почувствовал, что речь идет о тех самых вещах, про которые интеллигенты не решались говорить с нами, и ответил, что мы можем собраться у меня в комнате. […]

Когда этих рабочих я вел к себе, со мною повстречался Коция Канделаки и сказал: «Пройдите немного вперед и затем вернитесь обратно». Когда мы вернулись обратно, К. Канделаки сказал: «Сегодня собрание не состоится, отпусти рабочих». После этого Коция Канделаки добавил: «Собрание созови на завтра, только не приводи Карцхия, он подозрительная личность».

Как после я узнал, во время нашего прохаживания по улице нас всех оглядел товарищ Сосо, которому Карцхия показался подозрительным. Это подозрение товарища Сосо целиком оправдалось. Впоследствии Карцхия (он был старшиной возчиков) стал шпионом.

Ни я, ни мои товарищи тогда еще не знали товарища Сосо. На другой день мы вновь собрались, и вместе с Коция Канделаки пришел к нам товарищ Сосо (Сталин).