Кирилл Зубков - Сценарии перемен. Уваровская награда и эволюция русской драматургии в эпоху Александра II

Как становится особенно ясно при чтении поданных на конкурс пьес, русская драматургия середины XIX века, за исключением произведений, написанных А. Н. Островским, А. Ф. Писемским, А. В. Сухово-Кобылиным, А. К. Толстым, А. А. Потехиным, до сих пор практически не изучена. Огромные пласты драматической литературы, написанной специально для сцены, не становятся предметом исследования, хотя немногочисленные посвященные им работы ярко демонстрируют, насколько такие «второстепенные» пьесы могут изменить наше представление об истории литературы и о значении творчества известных драматургов 10 10 См.: Степанов А. Д. Психология мелодрамы // Драма и театр: Сб. научн. тр. II. Тверь: Тверской ун-т, 2000. С. 38–55; Миловзорова М. А. Формообразование русской драмы: традиции сценической литературы 1830–1840‐х годов и творчество А. Н. Островского: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Иваново, 2003; Katz M. Op. cit. .

В своей работе мы не пытаемся разоблачить «большую» литературу, выставив ее формой подавления других типов творчества (в Заключении мы попытаемся обосновать эту позицию). В то же время мы не стремимся и к обратному – показать значение «великих» произведений, привлекая остальные в качестве «фона». На наш взгляд, намного интереснее пытаться проследить реальное, менее линейное взаимодействие этих произведений, проявляющееся на разных уровнях и не сводимое к единой схеме. Такой анализ позволит показать, зачем люди того времени могли писать драматические произведения, чего они пытались добиться, сочиняя их, как общество ограничивало или, напротив, поддерживало их попытки. При таком подходе и интерпретация «Грозы» Островского, и сложные отношения Р. М. Зотова с драматической цензурой – одинаково интересные и заслуживающие внимания вопросы.

Сохранившиеся материалы по истории Уваровской премии интересны и с другой точки зрения. В архиве массив поступивших на конкурс пьес доступен читателю не просто в «сыром», неорганизованном виде: существуют еще и рецензии на большинство из них, написанные членами академической комиссии и приглашенными экспертами. Дело, конечно, не в том, насколько справедливы эти отзывы, – благодаря им становится понятно, как образованные современники, принадлежащие к литературным и научным кругам, могли воспринимать поданные на конкурс драмы. Исследователь видит не просто мозаику из различных элементов литературной системы: ему открывается доступ к механизмам рецепции и функционирования этих элементов, которые, собственно, и соединяют их, давая возможность говорить о существовании единого, внутренне связного «литературного ряда» (Ю. Н. Тынянов). В этой связи внимание привлекают не только традиционные, вписывающиеся в современные представления о литературной критике рецензии, но и пренебрежительные отзывы о «плохих», «бездарных», «нелепых» произведениях. Такие отзывы ясно демонстрируют, какие типы творчества и авторства казались приемлемыми представителям наиболее влиятельных в «высокой» литературе того времени групп (здесь и далее под «высокой» литературой мы будем иметь в виду произведения, печатавшиеся в толстых литературных журналах, а не в дешевых книжках для народа и тому подобных изданиях), а какие исключались из этой литературы – не в силу своего якобы низкого качества, а за счет целенаправленных усилий совершенно определенных людей.

Впрочем, с точки зрения более традиционной истории литературной критики многие написанные для Уваровского конкурса отзывы все же представляют серьезную ценность. Академики приглашали известных писателей, в том числе таких влиятельных критиков, как А. В. Дружинин или П. В. Анненков, рецензии которых на поступившие на конкурс пьесы до сих пор не были введены в оборот и остаются неизвестными специалистам по творчеству этих авторов. Согласно условиям конкурса, публиковались только рецензии на победившие пьесы (вероятно, с целью пощадить самолюбие непреуспевших драматургов). При этом отзывы Анненкова на поступившие на конкурс пьесы, например, не менее значительны и почти так же многочисленны, чем опубликованные высказывания критика, относящиеся к современной ему драматургии. Особый интерес представляют рецензии, сочиненные профессиональными историками: по ним становится заметно, как нормы литературно-критического дискурса используются представителями других групп, не включающих профессиональных литераторов.

На страницах предлагаемой книги часто приводятся пространные цитаты из написанных для премии отзывов, литературно-критических статей, цензорских заключений. Понимая, что это может утомить читателя, мы не способны отказаться от такого цитирования. Суждения людей XIX века о литературе сейчас тяжело воспринимать главным образом в силу того, насколько шокирующе чуждыми и странными они могут быть. На наш взгляд, именно непривычность этих суждений и открывает путь к интерпретации пьес, по поводу которых они сделаны, – не потому, что современники всегда лучше нас понимают литературные произведения (хотя автор этих строк и убежден, что ни один исследователь, например, не разбирался в русской драматургии XIX века лучше, чем Анненков), а потому, что современники мыслят литературу в тех же категориях, что и авторы. «Переводя» на наш язык эти категории, можно, как кажется, приблизиться и к пониманию ключевых вопросов, беспокоивших писателей позапрошлого столетия.

Однако те же самые высказывания литераторов XIX века, если потрудиться их понять, могут зазвучать и поразительно современным образом. Некоторые главы этой книги могут показаться попыткой «вчитать» в русскую драматургию прошлого проблематику второй половины XX или начала XXI столетия – конструктивистскую теорию национализма, критику историзма и исторического мышления или авангардное отрицание литературного произведения как эстетического объекта. Однако в действительности все эти проблемы были вполне релевантны для критики времен Островского и Алексея Толстого, хотя и выражались с помощью другого понятийного аппарата. Приводя высказывания литераторов прошлого, мы стремимся показать, что русская литература XIX века была не только очень далекой от нас, но в то же время и намного более актуальной для современного исследователя, чем может показаться, например, читателю вузовского учебника, где разбирается творчество Островского или Писемского.

Наконец, Уваровская премия может послужить ключом к социальной истории русской литературы середины XIX века. Поданные на конкурс пьесы, их обсуждения в академической комиссии, реакция прессы на награждение или ненаграждение отдельных произведений существовали не изолированно: в них отражались общие принципы функционирования театральной дирекции, редакций толстых журналов и газет, литературного сообщества в целом, а также таких организаций, как Академия наук, университеты, драматическая цензура и проч. Члены этих сообществ и организаций, конечно, играли по очень разным правилам, и едва ли возможно найти общую почву для их обсуждения в какой-либо области, кроме социальной истории.